НЕ ВЕСНА
Не весна, не осень, не зима,
Что-то между. Около. Подобно.
Мёрзнут полуголые дома
В пустоте небесной гардеробной.
Надеваю шапку и в карман
Прячу документы и перчатки.
Закатилась поздняя зима
Маленькой монеткой за подкладку.
И лежит нетленная внутри,
И звенит проснувшейся синицей.
Нынче припозднились декабри,
Затерявшись в небе многолицем.
Безразличны к городу снега,
Безнадежны северные ветры.
И лоснится тёмная река
В бесконечно-приглушенном свете.
УХОДИТЬ
Уходить от разговоров,
Уезжать из городов,
Снять однушку у собора
На одном из островов.
Развестись и одиноко
Вечерами выпивать
И делить с соседским Богом
Односпальную кровать.
И в рябиновую осень,
В год потерей и утрат,
Выбрать место на погосте
И рыдать у Царских врат.
СНЕГИРИНОЕ ВРЕМЯ
И больше ничего не говори,
Не объясняй, не спрашивай, не надо.
Над городом кружатся снегири
Переплетаясь с первым снегопадом.
Гудят машины, люди в суете,
Бегут полузамерзшие трамваи,
Не видя на заснеженном холсте
Неразделимость бесконечной стаи.
Сливаясь с этим миром воедино,
Не зная ни забот, ни кутерьмы,
Взлетает вереницей снегириной
Начало припозднившейся зимы.
Закрашивая сердце белой краской,
Почти не веря собственным глазам,
Какая-то девчонка в темно-красном
Протягивает руки к небесам.
НАДО БЫ
Тупая боль в районе сердца.
Шумит Нева, молчат мосты.
И надо бы теплей одеться –
Некстати было бы простыть.
И надо бы прийти к обеду,
Забрать медкарту у врача.
Достать из ящика газету,
И заварить покрепче чай.
И позвонить тебе раз двадцать.
Не дозвониться все равно…
И будет ветер разбиваться
О запотевшее окно.
СУХОВЕЙ
Расстояния стали длиннее,
Дни короче, а ночи чернее –
Вёсны выпали на декабри.
Не горят за окном фонари,
И от этого слишком спокойно.
А по небу, блуждая покорно,
Четвертинка медовой луны
Смотрит тенью на угол стены.
И в квартире бездонно-глубокой,
Как за пазухой, но не у Бога.
Та же вечность, но без тебя.
Двух пегасовых жеребят
Убаюкиваю в подоле…
Суховеем по ржавому полю
Убегаю в бескрайность ночей,
Притворясь не твоей и ничьей.
СКВОЗЬ СОН
Я феникса кормлю с руки
Пророщенным зерном тоски,
А он глотает и молчит,
И свечка на столе шкварчит,
И пляшут мотыльки.
А за окном зимует ночь,
И дремлет в колыбели дочь.
И тихо-тихо, словно тень,
Крадется сумеречный день –
Попробуй обесточь.
И где-то в закромах души,
Где нет ущелий и вершин,
В холодном пламени зари
Мой феникс заживо сгорит,
Печали заглушив.
КУДА УГОДНО
Куда угодно – только не домой.
Трамваем бесконечно до конечной,
По улицам чужим блуждать одной,
Заглядывать в глаза
дорогам встречным.
Стучаться в двери, окна и в сердца,
Напрашиваться в гости и до ночи
Сидеть и говорить. И без конца
Мой город будет мною дождеточить.
Уйти под утро, в тихой суете,
Не вызывать такси, не ждать маршрутку,
Не ощущать себя никак, нигде.
Через дворы, к воде, по переулку,
Не чувствуя усталости и сна,
Идти, не обронив ни капли звука,
И слушать, как осенняя весна
Нам предвещает долгую разлуку.
ПЕРВЫМ СНЕГОМ
Первым снегом пропитан октябрь,
Небо стало панически-низким.
На каналах морозная рябь
С берегами ведет переписку.
Томный ветер целует взасос
Покрасневшие щеки рябины.
Заблудившийся в сумерках пёс
Тычет нос в проходящие спины.
На мосту белоплечий грифон
Безупречно раздет по погоде.
Где-то в сумке поёт телефон,
Разрываясь на сотни мелодий.
Разрываясь на тысячи строк,
Этот город мне Богом назначен:
Слишком мой, слишком мной одинок,
Слишком значим.