С детских лет Лёня Колотило привык к тому, что по праздникам – не тем, что обозначены красным цветом в отрывных и карманных календарях, а по неведомым ему “церковным”, бабушки повязывали голову тёмными платками и отправлялись на кладбище.
Возвратившись, они долго пили чай, сумерничали, называли какие-то неведомые, за исключением его – Колотило – мальчику фамилии. Ему-то рассказывали сказки и былины про богатырей Илью Муромца да Добрыню Никитича, Бову-королевича да Василису Микуличну, а тут чуткое ухо улавливало имена каких-то казаков: Чайки, Сидорова. Мальчик как-то спросил: как может казак быть чайкой, он что – волшебник? И бабушки объяснили, что Чайка – фамилия его казачьих предков по бабушкиной – жены деда Михаила Тимофеевича – линии. А получил е¸ дал¸- кий Лёнин пращур за то, что участвовал в морских казачьих походах и боях на лёгких челнах-чайках.
На вопрос же, кем ему приходится Сидоров, бабушки отвечали, что никем. Это просто давно погибший казак. Похоронен он рядом с Лёниными родственниками, и они ухаживают за его могилой, так как больше некому.
Шли годы. Школьник Лёня Колотило узнал от бабушек много нового о своих предках – запорожских казаках Чайках, их боевых подвигах. Узнал и о боевом пути деда – Михаила Тимофеевича Колотило, который с 1942 года воевал в конной артиллерийской батареи 12-й Кубанской казачьей кавалерийской дивизии. В боях на реке Белой был ранен и контужен. 9 ноября того же года ему присвоили воинское звание гвардии старшего лейтенанта казачьих войск, а в мае следующего года – капитана.
В конце 1942 года Михаил Тимофеевич стал заместителем командира по политической части минометной батареи 32-го гвардейского Кубанского кавалерийского полка 9-й гвардейской Краснознаменной казачьей кавалерийской дивизии. Участвовал в Воронежско-Ворошиловградской оборонительной операции, в Северокавказской, начавшейся 25 июля 1942 года на рубеже реки Дон в полосе от Верхнекурмоярской до устья.
После окончания годичных офицерских курсов командиров батарей его направили в распоряжение командующего артиллерией 2-го Белорусского фронта, которым командовал генерал армии И. Д. Черняховский. В мае 1944 года войска фронта вели боевые действия местного значения на витебском и оршанском направлениях. В составе войск фронта Колотило участвовал в Белорусской и Минской наступательных операциях. “За отличные боевые действия” приказом Верховного Главнокомандующего Маршала Советского Союза Сталина от 16 июля и 18 августа 1944 года Михаилу Тимофеевичу были объявлены благодарности: первая – за освобождение города Гродно, вторая – за освобождение города и крепости Осовец.
С 13-го по 29 марта 1945 года Колотило – в ожесточенных боях по ликвидации восточно-прусской группировки противника, дислоцировавшейся юго-западнее Кенигсберга (ныне Калининград). Был он в то время командиром батареи 76-миллиметровых пушек 936-го артиллерийского полка 362-й стрелковой дивизии.
Дед погиб 17 апреля 1945 года во время Берлинской операции. Осколок фашистского снаряда попал ему в грудь. Произошло это при форсировании канала Одер-Шпрее близ города Цибинген (провинция Бранденбург, Германия). Похоронка пришла после Победы – 22 мая. Вскоре Лёниному отцу принесли и письмо от однополчанина Михаила Тимофеевича:
“Здравствуйте, многоуважаемый Григорий Михайлович! Пишу Вам ответ и разъясняю, что Ваш отец погиб от удара осколка в грудь. Его я с поля боя вывез и сдал в похоронное бюро. Где похоронили, точно не знаю. Вы можете запросить это в Москве. Вам ответят. Но он погиб на территории Германии, р. Одер, канал Шпрее-Одер. Я забрал документы и его отправил хоронить. Вот пока все. До свидания. Желаю хорошей жизни. С приветом (подпись). 15/VI- 45 года”.
Михаила Тимофеевича Колотило похоронили с воинскими почестями на офицерском кладбище на Львовской улице польского города Цыбинка, могила № 113.
Обо всем этом Колотило-внук писал в школьных сочинениях к Дню Победы и очень жалел, что его дедушка всего-ничего не дожил до 9 мая.
Естественно, Лёню интересовало, как погиб казак Сидоров, который похоронен рядом с его родственниками. И, как выяснилось, находился в свойстве с его прадедом. Ему казалось, что рядом с ними могут быть похоронены только такие же герои, как дед. Но бабушки отвечали на вопросы мальчика как-то неопределенно: “Это сто лет назад было, мы тогда еще и на свет не родились”. И на этом разговор заканчивался.
А вскоре и спрашивать стало не у кого. Бабушки умерли. Леонид окончил Высшее военно-морское училище имени М.В. Фрунзе, стал офицером-гидрографом. Служил, как бы сказали в старину, “отлично-усердно”. Даже стал мировой знаменитостью.
Участник многих гидрографических экспедиций Главного управления навигации и океанографии минобороны на озеро Байкал, он в 1983 году открыл (совместно с А. И. Сулимовым) наибольшую глубину Байкала – 1642 метра (наибольшая глубина озер в мире!). Продолжая исследования, в 1984-м открыл на озере Байкал (совместно с С.В.Графовым) новый географический объект – банку, названную по его предложению именем известного исследователя озера Байкал Ф. К. Дриженко.
Он бы сделал еще много нужного и полезного как офицер Вооруж¸нных Сил, но развал Союза поставил крест на военной карьере Леонида Григорьевича. В 1992 году, в неполные тридцать четыре года, капитана 3 ранга Колотило выставили на “гражданку”. И здесь он не потерялся и не растерялся, как многие его сверстники. Всерьез занялся наукой. Защитил кандидатскую диссертацию на тему “Физико-географическая характеристика озера Байкал: Вклад военных моряков”, стал членом Ученого совета Русского географического общества.
И не забывал могилы предков. Навещал их на Волковском православном кладбище Санкт-Петербурга. К тому времени он уже знал, что рядом с его родственниками и впрямь герой похоронен – камер-казак двора Е¸ Императорского Величества Тихон Егорович Сидоров (1826-1888), погибший при крушении Царского поезда в Борках в 1888 году. О его судьбе Леониду Григорьевичу рассказала Нина Ивановна Тарасова, старший научный сотрудник Эрмитажа.
По распоряжению Императрицы Марии Федоровны тело погибшего камер-казака Т.Е. Сидорова (который охранял Императрицу двадцать два года – с момента ее прибытия из Дании в Россию) было доставлено в Петербург и захоронено на Волковском кладбище.
Над могилой изначально устроили металлическую сень, на которой были памятные доски о погибших в железнодорожной катастрофе в Борках, иконы, лампады и серебряные венки. Но после революции вандалы не пощадили могилы: всю утварь разграбили, а сень спилили и отправили в металлолом в 1950-х годах. Ухаживали за могилой и уберегли ее от окончательного уничтожения Лёнины бабушки.
А в середине девяностых годов двадцатого века, когда минули всяческие политические и прочие реабилитации, в Москве, Санкт-Петербурге и других городах, а также в селах и деревнях даже стали появляться и работать казачьи, монархические и дворянские организации, могилу камер-казака Сидорова попытались уничтожить! Памятник повалили в грязь, засыпали мусором. И не один из многочисленных в городе атаманов даже бровью не повел!
Потомственный казак Леонид Колотило, никогда не надевавший казачьей формы (офицеры не жалуют ряженых), тем не менее был полон благородного гнева и негодования. Что называется, кровь предков закипела в жилах. Вместе с женой Мариной они подняли памятник на новый фундамент, как могли отремонтировали его и привели в порядок территорию вокруг. Память о казаке, погибшем на боевом посту, должна сохраняться!
С тех пор уже Леонид Григорьевич по памятным, общепринятым дням навещает могилу Сидорова. А в последнее время с ним приходит на Волковское кладбище и только вступающий во взрослую жизнь сын Алексей, студент Университета культуры. Он уже знает, какого он рода и что казаки обязаны помогать друг другу. Отец и сын справедливо считают – нужно данный памятник ввести в исторический оборот: включить в справочники, поместить информацию на стенде при входе на кладбище, в Интернете, проводить исторические мероприятия и церковные службы возле этой могилы, подготовить публикации. Леонид Григорьевич шлет письма в различные инстанции, но пока безрезультатно.
Быть может, ему имело бы смысл обратиться за поддержкой в Федеральную службу охраны? Все-таки Императорский конвой – предшественник ФСО. И за погибшего охранника Марии Федоровны эта служба тоже могла бы походатайствовать. Тогда бы и к просьбе “частного лица”, Колотило, глядишь, отнеслись бы внимательнее.
А пока дело не движется – казаки Колотило приходят на Волковское. И будут приходить к могиле Сидорова, потому что, по большому счету, все люди – братья! И если бы их благородному примеру последовали другие петербуржцы, не было бы в культурной столице России заброшенных могил!
Виктор Кокосов