* * *
В глуши бревенчатой, далекой,
Промерзшей за ночь до костей,
С утра звучит базарный клёкот
Незапылившихся гостей.
Как ночи южные, чужими
Преданьями окружены,
Толкуют о своем режиме
В пределах северной страны.
Корысти властные одонки
Играют с ними в поддавки
И побираются в сторонке,
Хотя отнюдь не бедняки.
От правды жизни отбоярясь,
Одно подводят к одному
И обращают ропот в ярость,
Невидимую никому.
Всё в мире этом, в этом круге
К солнцевороту сведено:
Восток, мы думаем, на Юге,
А Юг на Севере давно.
* * *
Вскипала краска на моторе,
Сорвало руль у мотобота,
И жарко лопались мозоли
От изнурительной работы.
Нас крики чаек укачали,
Как только зыбь умеет плеском
Укачивать людей в начале
Их привыкания к зюйдвесткам.
За горизонтом, ветром гнутым
И согнутым наполовину,
Мы пережили те минуты,
Когда уже не до путины!
Соблазн – прожить на всем готовом?
Но нет, не в этом наша сила.
Волна кичливая уловом
И наши сети загрузила.
И мы на берег к многолюдью
Сошли. Но что ж так окаянно
Живой чешуйчатою ртутью
Доходит свет из океана?
* * *
Промолчу в ответ. Все понятно мне.
Я хорош, да не самый лучший.
Где-то есть другой – пробивней, умней.
Для тебя он счастливый случай.
Налетела мгла, белый снег клубя.
Ты ушла – и пуста аллея.
– Не жалей себя, не жалей себя! –
Кто-то учит меня, жалея.
* * *
Мир вечен до обидного
И явно бестолков,
Когда возносит сызнова
Плохих учеников.
А мог бы лучших пестовать,
Перемогая ночь,
Да мировую бестолочь
Вовек не истолочь.
* * *
Один японец, презирая
Старинный кодекс самурая,
Так распалил себя злоречьем,
Что меч схватил, расправил плечи
И… распорол в порыве гнева
Свое воинственное чрево.
Урок наглядный, между прочим,
Всем тем, кто Русь мою порочит.