Перед тем как перейти к обсуждению книги Г.Г. Мурикова, хочу, как это было принято у римских ораторов, сказать несколько слов о причинах, побудивших меня к выступлению на секции критики. Должен сказать, что в нашем Союзе писателей, секция критики и литературоведения является, на мой взгляд, самой работоспособной, здесь регулярно обсуждаются литературные произведения, созданные нашими писателями.
И в этом ряду обсуждение книги Г. Мурикова “1917-2017. Вампиры и судьбы России” вполне закономерно. Хочу только отметить, что авторы обсуждаемых на наших заседаниях книг, к сожалению, предпочитают не давать заранее свои книги писателям для знакомства, и потому на заседаниях очень часто можно наблюдать сценки, известные из истории литературы: оратор говорит, что “Пастернака он не читал, но осуждает (или поддерживает) его…” Точно такой же случай имеет место и ныне с книгой Г. Мурикова: мне с трудом удалось настоять, чтобы мне предоставили возможность познакомиться с ней, хотя бы за два дня до нашего заседания.
Не знаю, что тому причина, но подозреваю, что налицо элементарное желание автора не подвергать свое произведение аргументированной критике.
Еще одно предварительное замечание: и мне, и Г. Мурикову, хорошо известно, что мы с ним занимаем прямо противоположные позиции по отношению к советской истории нашей страны и к советской литературе. Думаю, что такое противостояние известно и многим писателям, присутствующим в этом зале. При этом не могу не отметить, что Г. Г. Муриков является одним из самых активных литературных критиков в Петербурге и что круг его литературных интересов чрезвычайно широк. В его статьях читатель найдет сотни писательских имён, известных, малоизвестных и даже совсем неизвестных, упоминание о таких книгах, о которых Сергей Есенин писал: “Ни при какой погоде я этих книг, конечно, не читал”. Большая часть авторов, которые интересуют Г. Мурикова, принадлежит, как правило, истории русской литературы, а если точнее – русской зарубежной литературы: Д. Мережковский и З. Гиппиус, В. Розанов и Д. Философов. Не раз он обращается к творчеству А. Солженицина и И. Шафаревича. В своих статьях Муриков обращается и к творчеству ныне живущих в России писателей: В. Пелевин, Д. Быков, В. Попов, Э. Лимонов. Не забывает он и писателей нашей писательской организации, но статьи о них отличаются краткостью, без особого литературного анализа творчества обозреваемых авторов, а во многих случаях – чрезвычайно комплиментарны, в особенности, когда говорит об авторах-женщинах: З. Бобкова, Л. Абдрахманова, Т. Лестева, Г. Дюмонд, А. Мальцева. Но даже и за такие рецензии Г. Мурикова можно похвалить, ибо не часто мы видим в петербургской прессе отзывы о книгах наших писателей.
Но, конечно, главное, чем известен литературный критик Г. Муриков, это его статьи и исследования по истории России, в особенности – своими разоблачениями “преступного советского периода” истории нашей страны, разоблачением марксизма и большевизма, Октябрьской революции, Ленина и Сталина. У Мурикова есть обширные статьи о масонах, о “Протоколах сионских мудрецов”, о Наполеонае и Кутузове, о Гитлере и Геббельсе.
И все эти исследования характерны чрезвычайным апломбом автора: он так сказал, а там хоть трава не расти!.. Это напоминает зрителя, который сидит перед телевизором и смотрит, как очередной “объясняющий гражданин” говорит ему с экрана, как хорошо жить в современной России… Сиди и слушай, а если невмоготу то разбей стекло экрана, а “объясняющий гражданин” своё дело делает…
Но вернемся к предмету нашего обсуждения, к книгам Г. Мурикова. Скажу откровенно: я не люблю антисоветчиков, то есть тех людей, которые поливают грязью советский период русской истории. Если к этому добавить, что я, прожив 91 год, остаюсь по своим убеждениями коммунистом и атеистом, то, само собой разумеется, что таким антисоветчикам я, наверное, кажусь неким исчадием ада, неизвестно почему до сих пор не провалившимся в преисподнюю. Однако, даже оставаясь таким исчадием, я всегда пытаюсь понять, что движет людьми, у которых политические убеждение не совпадают с моими.
При этом меня занимает такая мысль: как получилось, что многие дети и внуки выдающихся борцов за советскую власть стали ярыми антисоветчиками? Назову навскидку имена Антонова-Овсеенко, Сванидзе, Гайдара. Или возьмем хотя бы сына известного советского писателя Сергея Смирнова, восстановившего славу защитников Брестской крепости. Его сын, известный кинорежиссер Андрей Смирнов, создатель замечательного фильма “Белорусский вокзал”, стал махровым антисоветчиком: недавно на телеканале “Культура” он исходил такой жуткой злобой, говоря о советской стране, что, казалось, еще немного – и его хватит “кондрашка”. Или вот еще одно замечательное дитя: милый Дениска из “Денискиных рассказов” Драгунского. Этот выросший Дениска изрыгает такую хулу на выкормившую его страну, что только диву даешься гадостям этого отпрыска обласканного советского писателя.
К числу подобных борцов с советским периодом нашей истории следует отнести также и Г.Г. Мурикова. Как и в случае с детьми тех выдающихся борцов за власть Советов, о которых я упоминал, в его жизни, видимо, случился какой-то перелом, о смысле которого он ничего не говорит в своих статьях и книгах, но который мне представляется очень существенным с точки зрения знакомства с глубинами человеческого сознания. Я говорю без всякой иронии: для какогонибудь толкового писателя, более молодого, чем я, подобный перелом в сознании человека мог стать бы сюжетом для повести или романа, такого, например, как “Зависть” Юрия Олеши.
В самом деле, если мы познакомимся с жизненной и творческой биографией Г. Мурикова – хотя бы по энциклопедическому словарю “Литературный Петербург. ХХ век.” ( т. 3), – то узнаем, что родился он в благополучное послевоенное время, в семье врачей, школу окончил с золотой медалью, учился в ЛГУ на филологическом факультете, который окончил в 1980 г. с “красным” дипломом. Два года работал в школе и после этого был принят в редакцию журнала “Звезда”, где главным редактором в те времена был Георгий Холопов, истовый коммунист. В журнале “Звезда” после Постановления ЦК КПСС 1946 года не замечалось никаких идеологических “отклонений” и “шатаний”. По свидетельству самого Г. Мурикова, Холопов относился к нему хорошо, доверял значительно больше, чем Я. Гордину и А. Арьеву. Муриков в те времена писал статьи о творчестве наиболее известных, привечаемых советской властью писателей, таких, как Л. Леонов, В. Быков, С. Залыгин, П. Проскурин. Но вот начались годы так называемой перестройки, и Г. Муриков стал писать, как сообщает все тот же энциклопедический словарь, о писателях, находившихся ранее под запретом, С. Клычкове, П. Васильеве, Е.Замятине. Видимо, знакомство с творчеством и биографией этих писателей и послужило той причиной, тем самым спусковым крючком, который подвигнул Г. Мурикова на изучение уже не творчества писателей, а биографий таких политических деятелей, как Григорий Зиновьев и Николай Бухарин, а затем уже и жизни генерала-предателя А. Власова. И вот с этого времени Г. Муриков становится убежденным антисоветчиком и антикоммунистом. Но эта внешняя канва, повторю, никак не дает понятия, что заставило его так изменить свои убеждения. Ведь чтобы получит “красный” диплом в университете, надо было доказательно обосновать на экзаменах тезис о “марксизме- ленинизме как высшей стадии человеческой мысли”. И тут, видимо, случилось одно из двух: или, получая диплом, уже тогда он втайне, как Анатолий Собчак, ненавидел советскую власть и считал, что может пойти на сделку с совестью. Думаю, что это было не так, но все же что-то произошло. Г. Муриков об этом внятно ничего не говорит, и мы можем только строить догадки, почему он, подобно Катону Старшему, в каждой своей статье (а их у нее, сообщает пресса, более 300) не забывает пнуть сапогом советскую историю нашей страны. Но поскольку я не собираюсь исследовать процессы, происходившие в чужой душе, то хочу обратиться к книгам Г. Мурикова “Что есть истина” и “1917-2017. Вампиры и судьбы России”. При этом я не буду приписывать автору свои домыслы, а буду лишь цитировать собственные слова Мурикова.
Я уже упоминал о чрезвычайно широком диапазоне высказываний Г. Мурикова по самым различным темам истории. Так, например, Муриков утверждает, что Наполеон совсем не хотел воевать с Россией, а хотел только заставить Россию соблюдать Тильзитский мир. Точка. А зачем Наполеону нужно было соблюдение Тильзитского мира, Г. Муриков даже не пытается поставить такой вопрос. Ну, не хотел Наполеон воевать с Россией! – так думает Г. Муриков, а он – не чета какому-то публицисту академику Тарле: если Муриков сказал, то считайте, что это – непреложная истина.
Вот, например, Лев Толстой, да и Иосиф Сталин, считали Кутузова великим полководцем, патриотом России. «Ан, нет!» – говорит Г. Муриков, – “…рискну предположить, что Кутузову не хотелось по-настоящему бороться с Наполеоном”. И Муриков не просто “предполагает, а прямо пишет об этом: “Мы сегодня, руководствуясь опытом разного рода окружений и “котлов”, которые практиковались в ходе войны 1941-45 годов… вправе задуматься: а почему Наполеону вообще разрешено было отступить из Москвы? Он находился там почти два месяца. За это время легко можно было осуществить маневр по окружению Москвы с запада”. Читая эти слова, мы можем догадаться, что если бы главнокомандующим русских войск в то время был Г. Г. Муриков, то окружение Наполеона в Москве было бы блестяще осуществлено, даром, что сам Муриков никогда не то чтобы армией, но даже взводом не командовал. А чтобы его предположение выглядело более убедительным, Муриков ссылается на армию адмирала Чичагова, которая, дескать, могла бы помочь окружению Наполеона, потому что находилась совсем неподалеку – под Минском.
Таких подобных утверждений в книгах Мурикова – не перечесть. Он сказал – и не царское это дело доказывать правоту какими-то фактами: “Magister dixi!”. Вот он, например, сказал, что все войны в России принимают религиозный характер – и попробуй не согласись с ним, даже если речь идет о русско-японской войне 1904 года или Крымской войне 1853-55 года. Главное, что он так сказал, а вы можете дискутировать с ним, если хотите!..
Я хотел бы обратиться еще к одной статье Г. Мурикова “Великая октябрьская сексуальная революция”. В этой статье Муриков выводит истоки большевизма из восстания Томаса Мюнцера, то есть из времен Крестьянской войны в Германии (хотя эту мысль он заимствовал у И. Шафаревича). Но не это главное в данной статье Мурикова. Он полностью основывается на книге какой-то Ольги Грейг “Долой стыд! Сексуальный Интернационал и Страна Советов”. Обильно цитируя эту книгу, Муриков развенчивает коммунистку Александру Коллонтай за ее теорию “стакана воды” и доказывает, что половая распущенность насаждалась в России большевиками. Он упрекает А. М. Коллонтай в том, что она была любовницей Дыбенко, а бравый моряк Дыбенко был, оказывается, моложе ее на 17 лет. Вот какой ужас творился в Советском Союзе! Правда, Муриков при этом видимо не замечает нынешнего гнусного смакования на 1-м телевизионном канале развода Армена Джигарханяна…
В качестве доказательства половой распущенности большевиков, Г. Муриков воспроизводит в приложении страницу из брошюры “Революция и молодежь”, изданной коммунистическим университетом им. Свердлова в 1925 году. И что же в этой брошюре потрясло невинного критика Мурикова? А вот такой текст из этой брошюры:
“1. Не должно быть слишком раннего развития половой жизни в среде пролетариата.
- Необходимо половое воздержание до брака, а брак лишь в состоянии полной социальной и биологической зрелости (20-25 лет).
- Половая связь – лишь как конечное завершение глубокой и всесторонней симпатии и привязанности к объекту половой любви.
- Не надо часто менять половой объект. Поменьше полового разнообразия”.
Я не буду перечислять все 12 пунктов этого приложения, так ужаснувших критика Г. Мурикова – все они, подобны тем, которые я привел выше: в них нет ничего, что противоречило бы общечеловеческой морали и даже христианским заповедям. В силу этих причин я стал подозревать, что мы с Муриковым живем в разные эпохи и в разных городах, а на в Санкт-Петербурге начала XXI столетия. Видимо, он никогда не замечал, что все столбы культурной столицы нашей Родины заклеены приглашениями Даши, Наташи и Зулейки, которые отдают себя мужчинам за 1300, за 1000, за 900 и даже за 800 рублей в течение 24 часа в сутки, и тут же рядом – номера телефонов этих добровольных жриц любви. Вот и подумаешь: а что ж это блюститель нравственности Муриков не воюет печатно с нынешними либеральными нравами, а всю мощь своего обширной и эрудиции обрушивает на большевиков и советскую власть? Нет, определенно это какие-то причины, связанные с недоступными для нас процессами, происходящими в душе литературного критика Г. Мурикова.
Я понимаю, что утомительно слушать рассказ о всех высказываниях Г. Мурикова на исторические темы, довольно и тех примеров, которые я уже привёл. Но есть еще очень важный, на мой взгляд, аспект проблем в творчестве Г. Мурикова. Это касается отношения к фашизму, к фашистской идеологи, к фашистским лидерам. Автор детально изучил книгу Адольфа Гитлера “Майн кампф” (“Моя борьба”) и в результате написал статью “Один из символов эпохи” (в книге “Что есть истина”, СПб, 2015) . В ней он говорит: “Мы не принадлежим ни к числу поклонников автора этой книги, ни к числу поклонников его радикальных взглядов”. Если это так, то с какой же целью решил Г. Муриков обратиться к этой книге, программе немецкого фашизма? Муриков определяет это такими словами: “Наша задача – вернуть Адольфа Гитлера в литературную среду как писателя и публициста”. Это уже очень оригинально: Адольф Гитлер – писатель-публицист! А можно было бы заняться Гитлером еще и как художником, чтобы вернуть фюрера в семью живописцев.
Так вот, по мнению Г. Мурикова, оказывается, что фашистский фюрер, бесноватый только для миллионов и миллионов людей, погибших от рук убийц, для Г. Г. Мурикова это – добрый бюргер, рассуждающий на досуге в тюрьме на различные гуманные темы о мировом переустройстве и улучшении человечества. Муриков пишет: “Ни на одной странице своей книги А.Г. (то есть Адольфа Гитлера) нет призывов к террористическим актам, взрывам бомб и к революционным выступлениям, в отличие, например, от книг В.И. Ленина” (в этом пассаже статьи Мурикова речь идет о первом томе книги “Майн кампф”, изданной Гитлером в 1925 году). А о том, что происходило с Гитлером дальше и как Гитлер все больше и больше становился литератором и публицистом, литератор и публицист Муриков рассказывает так: “Нелепо думать, что целью внешней политики А.Г. являлись территориальные завоевания. Гитлер завоевал почти всю Европу и никогда не говорил, что ему нужно еще что-то”. То есть, не было Мюнхенского сговора, захвата Чехословакии и Польши, Франции, Дании, Греции, Югославии. А если и после этой цитаты читателю все еще будет неясно, для чего Гитлер напал на Советский Союз, то Г.Г. Муриков объяснит: “Мы понимаем… что А.Г. даже в самом начале своего движения никогда не выступал против России. Целью его агитации был жидо-большевизм, жидо-марксизм”.
В ходе дальнейших своих рассуждений Г. Муриков солидаризуется с мнением Суворова (Резуна) о том, что Сталин сам хотел напасть на Германию, но Гитлер упредил Сталина. А еще Муриков утверждает, что Гитлер лишь озвучивал мысли Елены Блаватской о превосходстве арийской расы над другими расами. Хотя в этом вопросе Г. Муриков позволил себе не согласиться со уважаемым писателем и публицистом Адольфом Гитлером и пишет так: “Почему-то у него (Гитлера) возникла мысль, что развитие арийской расы связано с развитием немецкого крестьянства на предполагаемых завоеванных территориях. Я изучал сочинения разных авторов на эту тему, но нигде не встречал тезиса, что арийский народ должен распространяться путем быстрого размножения. Быстро размножаются лишь примитивные народы и примитивные расы, например, количество узбеков и таджиков за годы советской власти увеличилось в 25 раз”.
Вот тут у литературного критика Мурикова явный прокол: оказывается, Гитлер все же планировал завоевать чужие территории и разместить на них немецких крестьян. А еще, оказывается, что Г. Муриков хорошо выучил уроки Гитлера и называет узбеков и таджиков примитивными народами, примитивными расами. Прячь или не прячь ослиные уши, а они все-таки вылезают из-под колпака литературного критика!
Ну и, наконец, заключительный аккорд статьи Мурикова: “Теперь, я думаю, читатель понял, что Адольф Гитлер – не бесноватый фюрер, не какой-то истерический психопат. О его политической деятельности мы не говорим ни слова, чтобы к нам не привязались управдомы всякого рода. Мы говорим только о религиозном смысле этой великой книги”. Рискуя показаться Мурикову “управдомом”, привяжусь к его выводам следующим образом: приходится лишь сожалеть, что Муриков не стал говорить о политической деятельности фашистского фюрера. Потому что если бы он заговорил об этом, то не стал бы прятать своего истинного восхищения Гитлером. А так – ну что можно спросить с еще одного писателя-публициста? Это примерно как говорить: ну да, душегуб Чикатило изнасиловал и задушил сорок женщин, но ведь Чикатило любил кошечек и даже цветочки выращивал на балконе…
Добавлю, что «новаторство» литературного критика Мурикова в вопросах изучения фашистской идеологии не ограничилось размышлением только о книге Гитлера. Он детально анализирует роман еще одного “писателя”, Йозефа Геббельса. Это роман Геббельса “Михаэль”, изданный в нашей стране издательством “Алгоритм” в 2013 году. Одобрительный тон рецензии Мурикова заканчивается такой сентенцией: “По-разному можно оценивать и роман “Михаэль”, и дневники Геббельса (кстати, до сих пор у нас целиком неопубликованные). Но надо понимать одно: это документы истории и вычеркнуть их можно только с самой историей”. Мысль эта сама по себе справедливая, но самое главное, как “историк” Муриков, будет трактовать этот документ и к каким выводам он придет. Судя по всему, к таким же, как о книге “Майн кампф”.
У Мурикова есть статья еще об одном фашистском главаре – об А. Розенберге. В ней литературный критик с красным дипломом доказывает, что Розенберг не во всем соглашался с Гитлером (что вполне возможно). Однако критик ничего не говорит о том, что еще в 1938 году Розенберг активно ратовал за движение на Восток и захват Украины. В апреле 1941 года Гитлер назначил Розенберга ответственным за “центральную разработку восточноевропейского пространства”. Розенберг составил план расчленения нашей страны на четыре части, причем “Великороссия”, после ее ослабления, должна будет превратиться в “район эвакуации для нежелательных элементов в большом масштабе”. Трудно понять, почему критик Муриков решил по возможности обелить и этого махрового грабителя нашей страны: это такая фигура красноречия или убеждения литературной критики Мурикова?
Кстати, еще одна любопытная оговорка Мурикова: он утверждает, что, рассуждая о будущей войне Германии с Россией, Мержковский считал, что Гитлер несёт освобождение России. И далее идут слова самого Мурикова: “К сожалению, утопичность этих планов быстро обнаружилась, но сам Д.М. этого уже не увидел, поскольку умер в 1941 году”. Здесь знаменательны слова “к сожалению”. К сожалению кому? К сожалению о чём? Что Гитлер не принес России освобождения?
Заканчивая своё уж и так затянувшееся выступление, скажу, что своими высказываниями, своей ненавистью к Советскому государству Г. Г. Муриков не просто солидаризуется, а является “альтер эго” Владимира Жириновского: те же ухватки и та же напористость, та же ненависть и та же беспардонность. Г. Муриков в своих статьях вроде бы воюет с либералами, с олигархами, со лжецами и обманщиками народа – и не видит того, что он находится в одном строю с Чубайсами, Новодворскими и Ксюшей Собчак. А может, видит, но это по каким-то причинам ему выгодно.
Анатолий Белинский, член Союза писателей России