Очаровательная женщина в приталенном пальто, с непокрытой головой шла, покачиваясь, по тротуару, сначала я не понял, что ее так шатает из стороны в сторону – красота женщины затмила любые мысли, и уж точно логические. Потом все-таки я заметил, что на ногах у дамы были сапожки на шпильках, совершенно не подходящие, к ходьбе по льду на тротуаре. В руках прекрасная дива несла две авоськи, в одной из них, что ближе к домам, был батон и десяток яиц в прозрачном пакете. Что было в другом пакете, память следов не оставила, возможно, какие-то другие продукты. Обгонять ее было глупо, да и опасно, тротуар и так был весь в смеси льда и снега. Пришлось идти медленно следом… Дама, которая тогда мне, молодому парню-школьнику, казалась волшебницей из страны, описанной писателем в книге про волшебника Изумрудного города, продолжала идти. Конечно, было понятно, что это вовсе не волшебница, а обычная красивая женщина, что идет домой. И для кого-то она просто жена, мать, но это было не важно. Красота не требует объяснений, она требует лишь поклонения. Оставалось пройти еще немного – следующий двор был мой. Прекрасная дама продолжала идти, героически передвигая свои очаровательные ноги по льду со снегом. Еще немного – и я провожу ее прощальным взглядом. И она дойдет до дома. Казалось, все!
Но неожиданно в авоську что-то воткнулось, словно “копье снежной королевы”. Дама неуклюже наклонилась на бок, словно присела – огромная, будто хрустальная, сосулька размером с половину дамы пронзила авоську с яйцами… Сосулька тут же рассыпалась на тысячи осколков, содержимое яиц стало медленно вытекать на снег. Дама посмотрела на авоську, потом оглянулась и посмотрела вверх. Я замер, не зная, как реагировать. Женщина, видимо, тоже. Через какое-то мгновение она посмотрела на авоську, подняла ее… Содержимое яиц продолжало вытекать вместе с осколками сосульки. Батон, словно победитель, продолжал торжественно торчать. Она обернулась, заметила меня и неожиданно засмеялась. Положила авоську на снег и, забрав из нее победоносный батон, пошла дальше. На этот раз она шла прямо, совершенно не шатаясь, перешла улицу и скрылась в своем подъезде. Жалкая авоська с разбитыми яйцами осталась лежать на снегу. Вокруг лежали хрустальные кусочки сосульки, что пощадили мою неведомую прекрасную богиню, а для кого-то жену, мать и дочь.
Григорий Демидовцев