ЧУЖИЕ
Мы смотрели “Чужих”, восхищались раскруткой сюжета.
Раскрывался пред нами опасный затейливый мир.
Но не сразу все поняли, что не фантастика это,
Что за тварями космоса в Их восприятии – мы.
Этих монстров убить чем угодно – мечом ли, ракетой,
Чтоб следа не осталось от мира, привычного им!
Но теперь понимаешь, всё это случится не где-то:
Здесь, у нас на Земле,
должен русский разрушиться Рим.
Нас – не жалко! Мы – твари для англо-саксонцев,
Для бандеровской сволочи, для пронацистских элит!
Это значит – для них воссияет победное солнце,
Потому что мир тварей ужасных быть должен разбит.
Мы – не люди! А монстров пора уничтожить!
И все средства для этого будут вполне хороши.
Повернули мозги на “Чужих”. И пора подытожить:
“Drang nach Osten!” готовят опять
для славянской души.
ПРОФЕССИЯ
Я стал писателем в эпоху,
Когда профессии такой
Не стало, как это ни плохо,
На стороне моей родной.
Её из перечня изъяли:
Так отомстил чиновный люд
За вековечные печали,
Сатиры острой неуют.
Иди пиши теперь, попробуй!
Да кто ты есть, коль в списках нет?
Не нам лечить твои хворобы,
Не нам держать за них ответ!
Другой страны такой на свете
Сегодня в мире не сыскать:
Поэту пенсия не светит,
Поскольку некому давать!
* * *
Бог отвернулся от Земли,
Оставив дьяволу планету,
И люди сплетню разнесли,
Что в мире этом Бога нету.
Лишь матерьяльные блага
Сегодня славятся повсюду.
Не разглядеть сквозь них врага
Обескураженному люду.
Но для людей один лишь дом
В созданьи мира предназначен.
Мы потому ещё живём,
Что грех забвения оплачен
Великим подвигом Христа
И вереницею страданий
Тех, у кого душа чиста,
Кто по призванью Божий странник.
ЗА ПИВОМ
В каждом пабе цена – недоступная грань горизонта.
В каждом баре шумит оседлавшая жизнь молодёжь.
Где найти бы кабак для такого, как я, мастодонта?
Обойди Петербург – подешевле едва ли найдёшь.
Всё кругом зеркала, и богаты в кафе интерьеры,
И витрины блестят, ослепляя прохожим глаза.
Люди мимо идут. Лица многих угрюмы и серы.
Не они ли тогда выступали на площади “За!”
Что ж, и мне прогуляться, истратив последнюю сотню,
Постоять у ларька, золотого отведать пивка?
Только ветер сырой загоняет опять в подворотню.
Да и где тот ларёк и забытая ныне страна?
КАРЕТА
Поражает каждодневье одинакового быта
Бесконечным повтореньем мелкотравчатых забот.
Машут ветками деревья, что мечта давно забыта
И разбитою каретой ожидает у ворот.
Все напрасны ожиданья: рассыхается карета
Под палящим летним зноем у задвинутых ворот.
День на ночь меняет время, и растраченное лето
Приглашает снова осень, а за нею – новый год.
Нет, коней не запрягают на счастливую дорогу.
Ну зачем куда-то ехать, если рядом все дела?
Привыкаем к прозе жизни, забывая понемногу,
Что за окнами каморки даль, как в юности, светла…
А карета догнивает под осенними дождями,
Под буранными ветрами рассыпается зимой.
По весне, в грязи оттаяв, ждёт хозяина с конями,
Что её хотя бы летом заберут к себе домой.
Отвалилась позолота, как наивные мечтанья.
Жизнь совсем остановилась, истончается – и вот
Остаются от кареты лишь одни воспоминанья:
Рассыпается гнилушка у заржавленных ворот…
* * *
Пишу немного – лишь когда прижмёт,
Когда душа придёт в недомоганье,
Прервётся ровный времени полёт,
Порушится порядок мирозданья.
Зачем писать? Что нового смогу
Сказать я людям, занятым собою?
Я, как и все, куда-то всё бегу
Вслед за своей строптивою судьбою…