В очередной раз Владимир Васильев с первых строк нового романа “Паша – река Великая” заворожил меня особенной повествовательностью, свойственной русским классическим романам. И не открыть следующую страницу было невозможно: “Кто же этот таинственный пришелец?.. И кто этот явно властный хозяин дома?”
Это состояние предвкушения, уверена, знакомо многим заядлым книгочеям.
Вот самые первые строки романа – такие простые, но многообещающие: “В дверь постучали. Павел Фёдорович посмотрел на жену, дочку, пожал плечами и недовольным голосом крикнул:
–Входите! Не закрыто!
Дверь распахнулась, впустив в избу прохладу вечера, наполненную густым ароматом августа. Медленно, боясь ушибиться о притолоку, сгибаясь чуть ли не пополам, вошел мужчина”.
Буквально на первой, можно сказать, полустранице перед читателем предстают два образа: хозяин дома Тузов Павел Фёдорович – властный, нетерпеливый – и пришелец, по-городскому одетый и с портфелем, а в руке у него соломенная шляпа-канотье.
Завязка романа начинается тут же, на первой странице: “Ещё при появлении на пороге избы несуразного силуэта в Павле Фёдоровиче шевельнулось забытое чувство знакомости, вызвавшее волнение в груди и путанность мыслей, касающихся воспоминаний из прошлой жизни”.
Павел Фёдорович узнаёт в пришельце своего боевого товарища Анисимова Ивана Константиновича, который ему обещал после суда над генералами написать “правдивую книгу” об обороне Порт-Артура. И вот явился только в 1937 году к нему, бывшему тоже офицеру царской армии, став старшим научным сотрудником Института истории материальной культуры, получив право на творческую командировку для написания исторического произведения о глубоком прошлом Приладожья, где давно обосновался Тузов, сказав ему: “Край, где ты родился и живёшь, Павел, богат историческими событиями. Твои предки, предки твоей Татьяны Игнатьевны, ваших соседей многие сотни лет отстаивали право на родную землю. Об их подвигах я и буду писать”.
Поздней ночью друзья склонились над картой, привезённой Анисимовым из Ленинграда.
Повествование автора становиться всё конкретнее, развёрнутее: “Во всю длину её (карты – Н.П.), делая причудливые зигзаги, была начерчена река, которую вепсы, жившие ранее здесь, назвали Пашой, что означало Великой. Анисимову предстояло пройти путь от Пашозера до впадения Паши в реку Свирь, в помощь ему предоставлялись документы всех известных приладожских курганов в устье Паши, на Сязьнеге и у Вихмеси, в среднем течении Паши, скопления курганных групп на Сяси, курганы у деревень Рачевщина, Рыбежно, Наволок, Орехово и других, простирающихся десятками скученных насыпей”. И сказитель-автор блещет познаниями! Часть отдаёт и героям в диалоги. Тузов показал Анисимову свои немалые познания, приобретённые им во время работы в леспромхозе, сказав, что с топографом долго ходил: “…У реки Паши 47 притоков. Берёт она начало на Вепсской возвышенности из Пашозера и впадает в Свирь на восьмом километре от её устья. Длина реки 242 километра, ширина у истока – 10 метров, у села Пашский Перевоз – 255 метров. Русло большей частью песчаное, местами каменистое. На порогах галька с валунами или плиты известняка. Берега в основном высокие, покрытые хвойными и смешанными лесами. В районах многочисленных селений – пашни и луга”.
И… автор-повествователь открывает читателю заветное: “Иван Константинович не признался другу в главной задаче, которую поставил себе: найти сведения о битве со шведами (выделено – Н.П.) новгородцев и местных жителей, которая состоялась на реке Вороной задолго до знаменитой победы Александра Невского”.
Обозначил уже в первой главе Владимир Васильев больные до сегодняшних дней российские темы: крепостное право как пагубность для российского государства и “благо” для самих крепостных (!); пагубность коллективизации (создание колхозов, совхозов) как для государства, так и для крестьянства; моральный ущерб, нанесённый российскому обществу в результате борьбы с инакомыслящими карательными средствами; о двоякой значимости партийного руководства во всех сферах жизни народа при социалистическом строе в государстве; человеческий фактор и как зло, и как благо во все времена – от времени оно.
И Анисимов говорит: “…подумайте сами (выделено Н.П. – из диалога Анисимова с Романкиным), почему наибольшая выработка в сельском хозяйстве достигалась в период после отмены крепостного права и до…”.
Ничего себе вопросик на засыпку?!
В первой главе появляются герои романа: священник Пётр Петрович Григорьев, начальник Пашского РО НКВД Дмитрий Яковлевич Мурин, первый секретарь Пашского райкома партии Иван Леонтьевич Романкин.
Владимир Васильев одним поступком умеет дать человеку нравственную характеристику: первый секретарь райкома Романкин останавливает машину и предлагает незнакомому путнику его подвезти, учёный Анисимов спохватившись, что не поблагодарил Романкина, бежит за машиной…
Очень точно названа первая глава “Пешком в историю” – герой романа, учёный Иван Константинович Анисимов, пешком от селения к селению без надежды даже хоть на подводе подъехать отправился вглубь истории Руси.
Такова завязка русского романа-эпопеи: Васильев Владимир. Паша – река Великая. – СПб.: Санкт-Петербургское отделение Общероссийской общественной организации “Союз писателей России”, 2019. – 536 с.
Как и в жизни, в романе герои будут приходить на страницы книги и уходить, обрисовывая человеческие судьбы и судьбу страны со всех сторон: священник Григорьев будет расстрелян; Романкина заменит другой секретарь, и не один, но его будут вспоминать; с Муриным читатель ещё не раз встретится.
Меня, знакомую давно с произведениями Владимира Анатольевича Васильева, в этом задуманным им эпическом произведении интересовало не только содержание, но и манера ведение речи, способ рассказывания, зависящий от субъекта – его способ повествования в этом эпическом литературном произведении.
Как и во все времена, сегодняшний образ автора – это лик провозвестника новых литературных принципов. И надо разделять автора, как реального человека (писателя), и тот образ творца, художника, своеобразный автопортрет (далеко не всегда точный), который он себе создаёт в художественном произведении. Всё-таки биографический автор находится вне художественного мира, им созданного, но в то же время “образ автора” – внутри биографического автора. А разве не характеризует биографического автора тема произведения?..
И всё же – надо ли в “образе автора” искать биографическое? Но ведь ищем. Мы хотим знать, какими в жизни были и каковы были их сокровенные мысли и почему так поступали, и нередко через их литературные произведения, Лев Толстой, Иван Тургенев, Антон Чехов, Иван Бунин?
Вызовут ли наши писатели-современники такой интерес у потомков? Хотелось бы.
Вот с такими размышлениями я продолжила чтение романа Владимира Васильева “Паша – река Великая”.
Если я совершенно согласилась с автором в названии первой главы, то после прочтения второй “Жить стало веселей”, мелькнула мысль: “Не с некоторой ли иронией и вопросом – так ли?”. В контексте слов одного из героев (Грибова) приведены слова Сталина на первом Всероссийском совещании стахановцев 17 ноября 1935 года: “Жить стало лучше, товарищи. Жить стало веселее. А когда весело живётся, работа спорится. Отсюда герои и героини труда…”
В главе описывается непростое время (30-х годов XX в.) отстаивания властью идеи коллективизации и борьбы с церковью, ей мешающей и прямо и косвенно. Позиция автора не менее точно выражается и через диалоги героев с почти противоположными взглядами.
Очень показателен диалог между председателем Пашского райисполкома Илиодором Георгиевичем Смуровым и секретарём парткома первичной партийной организации Александром Андреевичем Грибовым.
Смуров считал своим долгом не дожидаться безоговорочных фактов от НКВД (т. е. самим выявлять врагов), но ни его речь на собрании актива с приводимыми им фактами, ни ссылки на высказывания Сталина не могли найти желаемый отклик. Все обозначили круг своих обязанностей и чрезвычайную занятость. Не успокоившись, Смуров, когда все разошлись, продолжил разговор с Грибовым. На один из доводов Смурова Грибов сказал: “Бывая в районе, встречаясь с колхозниками, да и не только, с теми же сплавщиками, лесорубами, рабочими Манихинского кирпичного завода, я всегда их спрашиваю, чего бы им ещё хотелось в жизни добиться? И знаешь, что они отвечают? Радости! (выделено – Н.П.) Да, да, обыкновенной человеческой радости. У них растут трудодни, а у кого и заработная плата. В магазинах появляется всё больше продуктов, промышленных товаров. Но ты видел лица? В их глазах заботы, тревоги, иногда и слёзы, но редко улыбка”.
Это роман и вряд ли повествователь (автор) заполучил этот диалог в каком-либо документе того времени. А что это значит, если учесть мои рассуждения несколькими абзацами выше?
В главах (три – пять) на фоне повышения благосостояния населения и культуры их жизни, интереса жителей Ленинградской области (Пашского района в частности) к жизни всей страны (колхозники читают газеты, особенно местную – “Пашский колхозник”, слушают радио, живут своей личной жизнью – решают бытовые проблемы, воспитывают детей, влюбляются) – постоянное вмешательство в их жизнь сотрудников РО НКВД, что порождало слухи, будоражило сознание людей, вселяло неуверенность в их личное благополучие.
А школьный учитель Павел Михайлович Князев мечтает написать роман-эпопею “Жизнь и любовь”. И наш повествователь Владимир Васильев пишет: “В книге он хотел показать, как советские люди, стремящиеся к светлому будущему, могут благодаря упорному труду достичь великой благородной цели. По задуманному плану намечалось отразить жизнь и любовь советских людей, идущих вперёд, не останавливающихся ни перед какими трудностями.
Главным героем романа должен был стать “подлинно русский человек” (выделено – Н.П.), которому предоставлены неограниченные права для творчества в условиях Сталинской Конституции”.
А ведь Владимир Анатольевич Васильев (поделился планами на будущее) собирается написать трилогию! И это только первая книга.
В романе много пометок, отсылающих читателя к разделу “Примечания”, показывающих, как кропотливо автор-сказитель, что явствует из стиля повествования, хотя и очень современного, работал в архивах над изучением документов описываемого времени – ведь оно всё-таки уже далеко от рождённых после Великой Отечественной войны. А ведь Паша – Малая Родина писателя.
Продолжая читать книгу, я особенно радовалась, когда на её страницах вновь появлялся Иван Константинович Анисимов, одержимый собирательством легенд о битве и желанием найти человека, который бы походатайствовал пред новгородскими священниками. От села до села, от человека до человека молва привела его в деревню Вороново к Алексею Ивановичу Гоголеву из местного древнего рода носителей сказания. Прежде чем перейти к старине, дед Гоголев пояснил, мол, о том, что произошло в 1164 году в устье реки Вороной, помнят не только летописцы, но и с младых ногтей знают многие вороновские рыбаки. Владимир Васильев и сам побывал на месте побоища: “Анисимову навсегда запомнился песчаный отлогий берег речки, высокий холм, стройные ряды сосен, которые в его сознании представились русскими воинами. Холодные солнечные лучи, проникающие между облаков, были похожи на острые мечи, вонзённые в землю. Вокруг стояла тишина, как, наверное, тогда, после битвы. Даже вороны, которые всю дорогу кружили над ним, возле кургана молчаливо сидели на ветвях деревьев”.
Параллельно Владимир Васильев очень подробно описывает жизнь сельского трудового народа Пашского района Ленинградской области накануне 1939 года. Селяне бьются за урожай, в газете подробные сводки, молодёжь учится в техникумах и институтах Ленинграда – не отстаёт о городских выпускников средних школ. Повысился и культурный уровень жизни. В Доме культуры работает драмкружок, постоянно открыта библиотека, по прочитанным книгам проводятся диспуты, приезжают выездные театральные труппы со спектаклями из Ленинградских театров, привозят фильмы. Много новых героев с интересными судьбами.
Показан боевой стиль управления работников исполкома, райкома и обкома партии через характеры главных героев книги Илиодора Георгиевича Смурова, Александра Андреевича Грибова, Курилина Александра Васильевича.
Роман “Паша – река Великая” содержит 14 глав. В книге нет деления на части. Но на самом деле оно напрашивается. Глава восьмая “На переломе” названа точнейшим образом. И она очень интересна для анализа и нашего сегодняшнего времени, и является, на мой взгляд, началом II части романа.
После закрытия пленума райкома ВКП (б) 1 октября 1939 года Грибов и Смуров вышли из здания. Недолго помолчав, они остановились на Советской улице районного центра Паша. И начался между ними интереснейший разговор. Выше я писала, что авторское “я” писателя ярко появляется и в диалогах героев. На что и обращаю особое внимание. Дело в том, что по решению пленума произошла смена руководителей: первым секретарём райкома стал второй секретарь Николай Петрович Ланцев, а председателем райисполкома – Александр Андреевич Грибов.
Смуров долгое время скрывал свой взгляд на стиль работы Грибова, и народ считал, что они дружно работают в одной упряжке. У Смурова наконец появилась возможность высказаться откровенно, особенно после того, как Грибов изложил свою позицию о необходимости менять стиль руководства: “Времена продналогов, продразвёрсток и других карательных мер прошли. Мы должны воспитывать в людях чувство ответственности за порученное дело, воспитывать сознательных тружеников, а не слепых исполнителей. <…> Илиодор Георгиевич вдруг остановился и, посмотрев на Грибова, щурясь от лучей заходящего солнца, спросил:
– Скажи мне, Александр Андреевич, чем отличается большевик от члена партии?”.
Нет смысла пересказывать этот интереснейший диалог. Заканчивается он так: “ – Получается, мы с Ланцевым первые бюрократы в районе? – хохотнул Александр Андреевич.
– Получается так, – развёл руками Илиодор Георгиевич”.
Я продолжала чтение и наконец вновь встретилась на страницах романа с Иваном Константиновичем и Павлом Фёдоровичем. В один из погожих дней 1940 года (война с Финляндией благополучно завершилась) Павел Фёдорович готовил уху на берегу Паши:
«- Новость расскажу, – сказал Иван Константинович.
– Дельное что-нибудь или опять сказки? – сделал безразличное лицо Тузов, сам же насторожился, напряг слух.
– Сказки пусть сочиняют, у кого на то талант есть. Я книгу историческую писать буду. <…> Узнал много. На книгу наберётся».
Далее на две страницы рассказ о битве со шведами в апреле 1164 года. Любознательный читатель прочтёт с большим интересом. «- Откуда такие точные сведения? – Тузов с восхищением посмотрел на Анисимова.
Долго рассказывать. Основной источник один – статья 6672 (1164) года Новгородской Первой летописи. Автор, он же современник и участник событий Герман Воята, в 1164 году священник церкви Святого Якова в Неревском конце Новгорода, – зачитал торжественно Иван Константинович. <…>
– Против Сталина пойдёшь? – выпучил глаза Павел Фёдорович.
– Почему же?
– Да потому, что у него Александр Невский есть.
– Будут другие герои.
– Главнее Александра Невского? Вот насмешил. <…>
Костёр догорал, они продолжали спорить. Чем больше Анисимов приводил фактов, прочных аргументов, тем больше понимал сам: Тузов прав – никто сейчас ему не позволит поколебать первенство Александра Невского».
О том, что пережил народ, проживающий на реке Паше, и народ всей страны, говорят названия глав: “Год 1941-й”, “Запомните нас такими”, “В кольце”, “Ледовая застава”, “По чистой воде”.
Кратко напишу только об одном трудовом подвиге военного времени. Из блокадного Ленинграда на машинах через Ладожское озеро до станции Войбоколо. Оттуда на поезде, в теплушках в Пашу переправили чуть на ногах державшихся 800 девушек, строго приказав “встретить, разместить и начать кормить, постепенно увеличивая дневную норму, чтобы худо не вышло”. Работать девушек оправили на главную запань. Они пилили лёд, кололи его, складывали, долбили землю и рыли траншеи, в конце которых в поперечную полосу глубоко в землю должны лечь “мертвяки”. Им объяснили, что весной, по расчётам специалистов, вода должна подняться выше осеннего уровня и захватить с собой лес. Чтобы такого не произошло, нужно ставить перетяжки и закреплять их “мертвяками”. Если не установить “мертвяки”, не удержать тросы, весной масса из древесины и льда весом в полмиллиона тон обрушит главную запань, снесёт опоры единственного железнодорожного моста, соединяющего север и центр страны, и 420 тысяч кубометров леса, заготовленного для блокадного Ленинграда, уйдёт в Ладожское озеро. Девушки брали кто лом, кто лопату и становились на свои места. Они справились с поставленной задачей в невероятно трудных условиях.
В романе – гимн реке-кормилице, богатой рыбой; реке-труженице, по которой курсируют пароходы, сплавляют лес; реке, дарующей воду людям, полям и лесам. Красота её берегов завораживает, даёт живительное душе и сердцу людей отдохновение, что отображено на страницах романа. И есть в романе ещё описание русской избы с русской печкой. И не как в сказке, а наяву дружба человека (Павла Фёдоровича Тузова) с огромным сомом: “Будто по команде метрах в восьми-десяти от берега шевельнулась вода. По поверхности реки пробежала белая широкая полоса. <…> На тихой глади воды выпукло лежало почти трёхметровое тело сома, напоминавшее большое окоренное бревно. <…> Сом, почувствовав присутствие рядом людей, дёрнулся и бесшумно скрылся под водой. Какое-то время был виден едва различимый его след из пузырьков, но скоро он пропал, по реке заскользили первые лучи солнечного света”.
Роман без иллюстраций, но их легко представляешь по словесным зарисовкам повествователя. Например, такой: “Изба состоит из жилого помещения и сеней. Миновав сени, первым делом входишь в жилую часть. Справа от входа – “красный угол”: иконы, лампада. Под иконами стол и две широкие лавки по двум стенкам, крайняя к двери называется “коник”. Слева – русская печь, обращённая устьем к входу и отделённая от него метра на 2 – 2 с половиной. Это пространство от печи называется “судник”, там располагаются лавка, полки и столик, посуда, хлеб, вода и всё необходимое для приготовления пищи. Продолжение печи – полати. Там на настиле из досок спят. <…> Её Величество печь стала неотъемлемой частью крестьянского жилища на многие века”.
Русский роман-эпопея “Паша – река Великая” Владимира Васильева не для отдыха, не для развлекательного чтива; читая его, надо сопереживать, размышлять о непростом пути нашей Родины. Этот роман – один из кирпичиков в строительство современного храма литературы об историческом прошлом и настоящем большой страны, раскинувшейся на широких просторах – от края и до края и, в частности, вдоль реки Паша.
Поздравляю Владимира Анатольевича с выходом в свет очередного романа и жду продолжения – следующих двух томов задуманной трилогии.
Надежда Перова, член Союза писателей России