В секции Художественно-документальной прозы были прочитаны: статья С. Порохова «Нет такой профессии» и интервью Б.Орлова журналисту Емельянову под названием «Бой идёт не ради славы». Статья и интервью вызвали большой интерес. На них своей статьёй откликнулся Х. Шахмаметьев и недавно прислал из Финляндии свой взгляд на патриотизм Алексей Шкваров, член секции ХДП. Все статьи и интервью были разосланы всем членам секции. Всё это вызвало желание поговорить и обсудить эти статьи и эту тему на очередном заседании секции, 26 февраля 20 г. С. Порохов сам расскажет о своей статье и пообщается вживую с коллективом секции.
Написал заголовок и задумался – словосочетание «книжный продукт» правильно заключено в кавычки, ибо сей термин был применен ранее и не мной (из интервью Б. Орлова газете «Новый Петербург»), а вот нуждаются ли первые два слова в кавычках нет полной уверенности, поскольку поставив их я подвергну сомнению и одно и другое, поэтому оставлю без использования парного знака препинания. Но сразу предупреждаю – кавычек будет много в тексте.
В этом эссе я выскажу свои соображения по обозначенной заглавием проблематике как историк и писатель. И именно в такой последовательности, так как последние годы занимался исключительно исследовательской деятельностью, писал монографии, научные статьи и доклады для международных конференций. Не так часто, но довольно регулярно посещаю книжные магазины, и вполне оправданно, первым делом заглядываю в секцию «История». Что я вижу? На девяносто процентов (если не больше) тот самый «книжный продукт» – плоды коммерческих проектов различных издательств и авторов, назвавших себя «историками», или же этот профессиональный статус был присвоен им инициативой издательств, а далее распространен журналистами, устремившимися, как часто бывает, за «клубничкой», сами же авторы предпочли от него не только не отречься, но благосклонно согласиться и поддерживать искусственно созданный «профессиональный имидж». Тема подобных «книжных продуктов», как правило, одна – советский период истории, во главе со сталинской эпохой, репрессиями, коллективизацией, войнами и прочим. Довод также один – вся история этого периода была подменена политической пропагандой. А значит, все было сплошной ложью, и представляет из себя невспаханную ниву. Вот мы ее и перепашем заново. И неважно чем засеем – зернами или плевелами, перебирать не будем, что вырастет, то вырастет. Не понимая, что плевелы сильнее зерна, они задушат ростки правды. Главное, (по-большевистски) «разрушить до основания, а потом…», то есть осуждая прошлый режим, следуют абсолютно тем же путем.
«Деньги не пахнут», и «продукт» раскупается, распространяется через СМИ и в наиболее широкой ныне аудитории – блогосфере. Почему «историки» все-таки в кавычках? Потому что эти авторы не только не обладают необходимыми познаниями предмета, они не знают методологию исследовательской работы, не имеют опыта работы с архивными документами, не представляют специфику военного делопроизводства, (обсуждая проблематику войн), не нуждаются в обсуждении научным сообществом ни выдвигаемых ими предположений, (т.е. еще даже не гипотез), ни в рецензировании. Они безапелляционно уверенны в своей «правоте». Ну как же! – возразят мне оппоненты, – Они приводят ссылки на архивные документы! Да, выглядит красиво и заманчиво для того, кто далек от профессиональной работы историка-исследователя, но лишь отчасти, ибо создает иллюзию правдоподобности излагаемой версии, в которую погружается обыватель. Именно эту цель и преследуют! И они уже «авторитеты», «профессионалы-историки», на них ссылаются, их цитируют. А плевелы разрастаются и пытаются душить все подряд, даже то, что неоспоримо.
Вы спросите – а что же настоящие историки? Куда смотрят? Почему не вступают в дискуссию? Отвечу – выступают с опровержениями, и они не «глас вопиющего в пустыне». Но, во-первых, сорняки растут всегда быстрее полезных культур, их иммунитет (читай, сопротивляемость угрызениям совести) намного сильнее, ведь ложь очень сильна, особенно если она подкреплена частичками правды. Во-вторых, издательства не интересуют опровержения того, что хорошо продается, только в том случае, если они (издатели) не почувствуют возможность создать помимо уже запущенного проекта в противовес ему новый антипроект и хорошо заработать на этом. И опять еще одно «но» – настоящий историк не может уподобиться своему выскочившему как черт из табакерки оппоненту, он должен собрать материал полностью, документ к документу, (а не ограничиться одним единственным) из разных архивов, включая зарубежные, сравнить, сопоставить, проанализировать и только после сделать какие-то выводы, предположения, заключения. И так по каждому проблемному пункту, который штрихом (одним документом, порой даже не дочитав его до конца, не вникнув в смысл) обозначил его оппонент, и тут же объявил непреложной истиной – а вы, дескать, опровергайте, если сможете. И сколько времени потратит на это профессионал? Год? Два? А «историк» уже наштампует второй, третий, четвертый «продукт». Угнаться ли за ним? В-третьих, историки работают, подготавливают сборники документов, и они даже издаются. А где они? Вопрос к тиражам, к распространению. В коммерческом проекте издатель не поскупится ни на рекламу, ни на тираж, у него достаточно магазинов для продажи «продукта». Голливудский подход: реализация в первую неделю, во вторую, в третью… Если за месяц распродано полтиража, выпускаем дополнительный. И против этого натиска академический сборник документов, вымученный годами, изданный на чудом полученный грант, (а то и на свои средства), ограниченным тиражом, продающимся в основном в специализированных магазинах при университетах и научных институтах. Пример? Пожалуйста. В прошлом году в издательстве СПбГУ вышел уникальный сборник «Блокада в решениях руководящих партийных органов Ленинграда. 1941-1944 гг.». В нем опубликованы ВСЕ (выделено специально) постановления и стенограммы руководства Ленинграда, особенно за самый тяжелый период – осень/зима 1941-1942 гг. Тираж всего 200 (Двести) экземпляров. И это при поддержке губернатора города. Хотя, справедливости ради, можно сразу сказать, что сборник доступен в электронном виде. Но силы все равно неравные. И при этом я должен отметить, что у каждого историка есть своя специализация, свои темы, над которыми он работает, свои исторические временные рамки. Например, моя специализация – русская армия в Финляндии в 18-19 веках, моя квалификация подтверждена учеными степеням двух университетов – Хельсинки и СПбГУ. И так у каждого. Таким образом, бросить всех историков против псевдонаучных исследований по отечественной истории 20-го века никак не получится. Да и те, кто работает именно по советскому периоду, тоже не могут отложить свои основные исследования и заняться исключительно противостоянием авантюристам от истории.
Я не собираюсь в этом эссе рецензировать «книжные продукты» многочисленных суворовых-солониных, тем более что моя специализация несколько иная, как я уже указал. Попробую лишь обратить внимание читателей и коллег на то, что наиболее поразило и ужаснуло меня в блогосфере, как самой широкой по охвату и представлению информации аудитории, на то, чему мне лично приходилось противостоять. Начну с самой болезненной для каждого ленинградца темы – Блокада. Некоторые просто не понимают смысла военного термина «блокада», являющегося разновидностью осады и осуществляемого войсками одной из сражающихся сторон. Поэтому высказывания типа «Сталин организовал блокаду» отметаются легко. Город был осажден немецко-финскими войсками. Есть и высказывания о том, что памятные даты прорыва и снятия Блокады нельзя праздновать, а только скорбеть. Но если блокада является одним из способов ведения боевых действий, то ее прорыв или снятие есть также результаты военных операций. Поэтому проведение парада войск и праздничный салют есть дань воинским традициям в честь успешных операций, и отнюдь не «пляска на костях», как это пытаются представить отдельные персоны. Да, это праздник, да со слезами и скорбью по многочисленным жертвам, как среди солдат, так и мирных жителей. Далее следуют рассуждения о том, как все было неправильно организовано, с обязательной отсылкой опять к Сталину, дескать, «он не любил Ленинград, поэтому решил уморить жителей голодом, но при этом партийная верхушка (в т.ч., конечно, НКВД) жировала». Бесчисленные «эксперты», «аналитики» и «стратеги», сидя на диванах и уставившись в мониторы компьютеров, легко рассуждают о том, как все надо было устроить, организовать, предусмотреть, завезти, вывезти, (да, и блокады-то, по сути, не было, как им кажется!), как надо было воевать, передвигать корпуса и армии, обороняться, наступать, форсировать водные преграды и так далее, не обладая знаниями даже на уровне Ваньки-взводного, но ссылаясь на те самые «книжные продукты». При этом выпячиваются исключительно ошибки руководства и командования, (а ведь их никто и не отрицает), создавая ложное представление о полной и безоговорочной бездарности всех тех, кто возглавлял и город, и фронт, потому что они олицетворяли… «сталинский режим». Но и не это самое чудовищное. Теперь в качестве аргумента схватились за Нюрнбергский процесс, дескать, раз Блокада не была включена в перечень рассматриваемых преступлений нацизма, то либо она не являлась преступлением, либо ее вовсе не было. О, как! А что в подтверждение этого? Когда главный обвинитель от СССР Руденко потребовал включения Блокады Ленинграда в обвинительное заключение, то, во-первых, адвокаты сидящих на скамье подсудимых нацистов заявили, что по их мнению ничто не мешало снабжению города или эвакуации его жителей даже в условиях осады (ни обстрелы, ни бомбежки, ни реальная угроза взятия!), просто руководство не смогло все правильно организовать и довело население до массовых смертей от голода, мало того, адвокаты еще и пояснили, как надо было все обустроить в условиях осады города, (заметно сходство с нынешними заявлениями отдельных наших сограждан?). Во-вторых, на это же намекнул и представитель Великобритании, сравнив Блокаду Ленинграда с изоляцией своего острова, одновременно посоветовал не затягивать сам процесс, ибо доказательств преступлений нацизма и так по его мнению вполне достаточно, а все вместе они потребовали от Руденко в случае, если советская сторона все-таки будет настаивать на своем, предъявить дополнительные материалы для обвинения, ибо имеющихся на их взгляд недостаточно. Руденко связался с Москвой, которая согласилась снять эти обвинения. Почему? Позволю высказать свои предположения. Действительно, затягивание процесса всегда играет на руку подсудимым, в данном случае, откладывало для многих из них смертный приговор. Доказательств вины также хватало, и в этом можно согласиться с англичанином. В-третьих, отношения между бывшими союзниками накалялись, мир уже стоял накануне «холодной войны», процесс надо было завершать. Но можно ли это решение обернуть теперь против самой истории, против фактов? Кому-то представляется вполне удобным и возможным, не обращая внимания на бесчисленные жертвы во имя жизни, переложив их не на тех, кто осаждал город, а на тех, кто «неправильно» защищался. Уму не постижимо! И в продолжение блокадной темы высказывания о советско-финской войне 1939-1940 гг. – «Если бы СССР не напал на Финляндию в 1939 году, не было бы никакой блокады!» Ох, эти «если бы, да кабы…». А если бы не напал, а Финляндия бы выступила на стороне Гитлера? Абсолютно равная вероятность, особенно учитывая определенные симпатии Финляндии к Германии в недалеком прошлом – и финских егерей, воевавших против Российской империи, ставших костяком новой армии, и участие германского корпуса в гражданской войне, и краткое пребывание в статусе монархии с немецким принцем на престоле и многое другое, в том числе и общее русофобское настроение в обществе. Ведь никто не отрицает факт нападения СССР в 1939 г., и объяснения причин этого не есть оправдание, а лишь признание самого факта. Как фактом является и то, что финской армии в 1941 г. пришлось пройти с боями полторы сотни километров до старой границы, чтобы приблизиться к Ленинграду и там остановиться, не пробившись через КаУР (Карельский укрепрайон), а не тридцать, и как другой факт – участие Финляндии в блокаде города. Я могу привести еще множество примеров от попыток возложить вину на СССР за развязывание второй мировой войны до стараний обесценить вклад СССР в Победу. Дошло уже до того, что нацистов, находившихся под следствием в лагерях (в том числе и бывших концлагерях) в 1945-1949 гг. на территории Германии называют «несогласными с советской оккупацией», естественно речь идет исключительно о советской зоне, такие же лагеря и такие же заключенные нацисты в англо-франко-американских зонах не упоминаются вовсе. И так до бесконечности, сплошные требования признать «виновность» за прошлое. В чем вина нас, живущих сегодня? Мы можем что-то изменить в истории? Вернуть колесо в исходное положение и направить в другую сторону? В какой точке, в каком году? Какая-то бессмыслица с этими «если бы, да кабы». Есть то, что есть. Задача историка собрать максимально полно факты, проследить всю последовательность событий, то, что в литературоведении называется фабулой, (то, что в отношении исторического романа Н. Костомаров назвал «внутренней правдой»), но без мифологизации, присущей уже иному термину из той же области – сюжету. Осмыслить и принять – вот, что главное. Нет, кто-то продолжает выстраивать исторический сюжет, то есть создавать свой миф сквозь призму собственных оценок, при этом выделяя из последовательности фактов и событий только те, которые соответствуют этим оценкам, но категорически или отвергая, или просто не замечая того (или кого), что (или кто) может опровергнуть или хотя бы поставить под сомнение эту убежденность в собственной мнимой правоте. И если ты вступаешь с ними в дискуссию, будь готов к неприкрытой агрессии, к обвинениям, что ты если не «сталинист», то «путинист», «имперец», выстраивай внимательно каждую фразу, ибо прицепятся к любому слову, аргументация их не интересует, здравая логика тоже, ибо им понятна лишь одна логика уловок, они не утруждают себя «бременем доказательств», для них важны исключительно собственные убеждения, вера в свою правоту, все вкупе возведенное в догму, и ссылки на «исследования» псевдоисториков, как незыблемое основание.
Главный движитель в ремесле историка – это сомнения, они побуждают никогда не прерывать поиск, исследовать дальше и глубже, найдя сто документов, искать сто первый и так далее, дабы как можно тщательнее выстроить фабулу изучаемого периода или события. А вот какой целью, идеей руководствуются иные? С авторами-производителями «книжного продукта» все ясно – они зарабатывают, чем больше книг, чем больше тиражи, тем солиднее вознаграждение. В свете зарубежной моды на русофобию больше шансов, что заметят, переведут на свой язык, опубликуют, и опять же заплатят гонорар. Но те, которым не светят поступления на счет в банке, (не беря во внимание некие возможности заработка в интернете, ибо ничего в этом не смыслю), они-то на что надеются? Ну, представим невозможное – современная Россия вдруг возьмет на себя все «грехи» СССР, вернет даже какие-то территории непонятно кому, начнет выплачивать репарации неизвестно за что, будет суд над коммунистической партией и т.д. и т.п. А дальше? А дальше у них возникнет пустота, тупик. Что будет с их раздвоенным сознанием – ненавижу режим, но люблю музыку, песни, стихи тех композиторов и поэтов, которые воспевали этот режим, даже если он их и уничтожил? Или не совсем тупик? Есть еще бездонная тема – сталинские репрессии. Тяжелый, трагический отрезок нашей истории. Вот только что президент В. Путин дал распоряжение создать единую базу репрессированных, задействовав все архивы России. Отличное решение! Во-первых, это снимет все обвинения в том, что кому-то где-то отказывают в доступе к документам. Во-вторых, это облегчит работу исследователей, появится возможность более структурированного изучения проблемы, откроются новые страницы чьих-то судеб, что важно не только (а может и не столько) для историков, но для потомков людей, сломанных «красным колесом». Правда, возникнут другие проблемы, о которых многие даже не догадываются. Вот общество «Мемориал» установило памятные доски с именами расстрелянных на Бутовском полигоне. И сразу вспыхнул скандал – рядом с жертвами оказались палачи, также ставшие жертвами. Что с ними-то делать? Недавно я прочитал книгу о Сандармохе. Пронзительная книга. В конце список палачей, их краткие биографии. Из сорока человек двадцать были также репрессированы, (об остальных ничего не сказано), из репрессированных десять (то есть каждый четвертый из общего списка) реабилитированы, кто-то посмертно, кто-то еще при жизни с восстановлением в партии и пр. Почему авторы не обратили на это внимание? Хорошо, создаем единую базу репрессированных. По каким критериям? В каком временном промежутке – от 1917 г. до 1953 г. или…? По каким статьям? Только по 58-й или сюда присоединим и другие – экономические от указа «семь-восемь» (закон о «трех колосках») до «валютчиков» и «цеховиков» 60-х гг., и так вплоть до бандитизма, ибо сопротивление советской власти могло быть приравнено и к бандитизму. К чему я клоню? Будут пересмотрены абсолютно все уголовные дела начиная с… года и по…? В том числе и все реабилитации? Достоин кто-то ее или нет «по вновь открывшимся обстоятельствам», как говорят юристы? С выплатой компенсаций или без? Виден ли будет конец этому процессу? Да, и главное – а судьями-то кто выступит? У меня получились одни вопросы, ответы на которые мне неизвестны. Нет, ошибся, «судьи-то» как раз найдутся, те же, что и сейчас, переключатся с истории и политики на споры между собой, снова пойдут чередой «истинные ленинцы» и троцкисты, анархисты и меньшевики, кулаки и середняки, белогвардейцы и красные командиры, чекисты «с чистыми руками», «валькирии и альбатросы революции» и прочие и прочие…, а кто-то ведь и замолчит, узнав нечто неблагозвучное о своих предках. Но я двумя руками за открытость, хотя забыл упомянуть об отдельных юридических тонкостях, которые могут встретиться на пути.
Имеет ли все это отношение к патриотизму? Скорее, к его проблемам. Те самые слова, что я вынес в заголовок эссе. Патриотизм в отношении истории своего Отечества, (латинский и русский корни этих слов совпадают), своего народа, на мой взгляд, состоит из полного принятия и понимания всего, что в ней есть – и хорошего, и плохого. Патриотизм заключается в служении своему Отечеству делом, а не словами. Очень многими, в первую очередь чиновниками, (а ведь они у всех на виду), утрачено само понятие «служение Отечеству». Обыватели тоже недалеко ушли. Кое-кто отмахивается фразой «Я плачу налоги!», словно этим все исчерпывается. Твердят о правах, напрочь, забыв об обязанностях, словно только первое должно существовать, второе не столь уж и важно. Зато есть то, что объединяет – недовольство. Недовольство прошлым, настоящим и, посмею предположить, будущим. На чем основано? На нелюбви к собственной истории. Все и всегда было только плохо и неправильно! А ты сделал хоть что-то, чтоб стало лучше? Нет, я буду всё и вся, и всех осуждать, сидя на диване в ожидании «блюдечка с голубой каемочкой»! Мне постоянно должны – страна и правительство, никак иначе! Взрывали церкви – плохо, восстанавливают – опять плохо, ибо раньше преследовали, теперь насаждают! Свободы слова мало – «душат» – возвращаемся к сталинизму! А о чем говорят приведенные мной примеры? Не о свободе ли слова? Патриотизм в их среде слово если не вовсе ругательное, то имеет некий пренебрежительный оттенок, мол, это удел необразованного плебса, а мы – «аристократы мысли», ибо у нас есть «неопровержимые» доказательства, почерпнутые из тех самых «книжных продуктов». О каком служении Отечеству можно говорить в этом случае? Оно, по их мнению, и не заслуживает того, чтобы ему служили, ибо все равно было, есть и будет плохо!
Мне одинаково чуждо, как безудержное восхваление, так и сплошное очернение истории. Не люблю приводить цитаты известных людей, ибо в этом мне порой видится некая попытка воззвать к чужому авторитету, (дескать, своего маловато), но в данном случае я просто разделяю мнение и отмечаю точность формулировки Н. Бердяева – «Нужно любить Россию и русский народ больше, чем ненавидеть революцию и большевиков». Ненависть (и справедливая!) к жестокости того времени не должна быть слепой, ибо незрячий теряет чувство меры и брезгливости по отношению к методам и лозунгам, которыми он пользуется, не замечая, что сродняется с теми, кого он яростно порицает и клеймит.
Есть ли проблемы патриотизма иного рода? Есть! Исходя из поговорки «Заставь дурака Богу молиться, он и лоб расшибет!». Зачем потребовалось устанавливать памятную доску Маннергейму в Ленинграде-Петербурге, а потом со скандалом снимать? Достойная служба в Русской армии ни коим образом не уравновешивает непосредственное участие Маннергейма в войне на стороне Гитлера и в Блокаде нашего города. Зачем потребовалось называть фильм «28 панфиловцев» с указанием этого числа, вызывающего споры, отсылки к сплошной пропаганде (т.е. к чему-то недостоверному), когда можно было назвать просто «Панфиловцы», ибо никто не сможет оспорить ни участие дивизии под командованием генерала Панфилова в обороне Москвы, ни героизм бойцов и командиров? Прекрасная акция «Бессмертный полк», но зачем эти надписи на машинах «На Берлин!» и «Если надо повторим!»? Мы не плебс, мы единый народ, потомки тех, кто вынес на своих плечах все испытания нашей сложной тяжелой истории. Так не будем давать лишний раз повод насмехаться над ней очернителям.
Бессмысленно судить прошлое, его надо знать во всех его деталях и прекрасных, и отвратительных. Поэтому высказывание Б. Спинозы о назначении философии абсолютно применимо и к истории – «Не смеяться, не плакать, не проклинать, а понимать».
Алексей Шкваров,
член Союза писателей России,
доктор философии (университет Хельсинки, Финляндия),
кандидат исторических наук (СПбГУ)