20 июля исполнилось 175 лет со дня рождения Владимира Яковлевича Кокосова (1845-1911) – военного врача, писателя, общественного деятеля.
Статьи и биографические справки о В.Я. Кокосове регулярно публикуются в различных словарях и справочниках с дореволюционных времён (например, в Брокгаузе и Ефроне , у Венгерова) по сей день (включая многочисленные интернет-ресурсы). Часть его произведений находится в свободном доступе во всемирной паутине. Некоторые рассказы цитируются и обсуждаются. Жизнь и творчество Владимира Яковлевича уже второе столетие являются предметом научного исследования. Память о нём хранится не только в семьях потомков, но и в местах, связанных с его военной службой. Одна из газет после смерти Кокосова писала: Он отличался редким бескорыстием и благородством. Дослужившись до чина генерала, он не мог себе обеспечить даже безбедную старость. Он умер, ничего не оставив семье, но среди знавших его он оставил по себе самую прекрасную память .
Выпускник Медико-хирургической (впоследствии – Военно-медицинской) академии, он служил в Иркутске, десять лет – врачом на страшной Карийской каторге, старшим врачом Забайкальского казачьего войска, начальником Читинского военного госпиталя. В начале ХХ века В.Я. Кокосова перевели в Европейскую часть России: он служил в Воронеже, Бобруйске, Минске, Нижнем Новгороде. В этом древнем русском городе, полюбившемся писателю своей мощью и красотой, бригадный врач и действительный статский советник Кокосов остался жить после выхода в отставку. В Нижнем Новгороде он и был похоронен.
Как отмечала в автореферате своей кандидатской диссертации О.С.Крюкова (ныне Ольга Сергеевна – доктор филологических наук, профессор, зав. кафедрой словесных искусств МГУ имени М.В. Ломоносова):
В.Я.Кокосов – автор рассказов о Карийской каторге, очерков о Забайкалье и Нижегородском крае, рассказов об армейской жизни и о событиях 1905 – 1907 гг. Его перу принадлежат также воспоминания о Н.Г.Чернышевском, автобиографическая проза и сатирические стихи. Начало литературной деятельности В.Я.Кокосова связано с именем В.Г.Короленко. Книга В.Я.Кокосова Рассказы о Карийской каторге , изданная Русским богатством в Санкт-Петербурге в 1907 году, была сочувственно воспринята прогрессивной русской интеллигенцией, а о более позднем рассказе писателя, Гидра , положительно отозвался Л.Н.Толстой.
Проблему изучения творческого наследия писателей демократического направления поставил еще А.М.Горький. В начале 30-х годов он обратился к редакции сборников Литературное наследство с рекомендацией начать поиск документов и рукописей писателей-нижегородцев, в том числе и В.Я.Кокосова, в фондах нижегородского литературного музея.
Без анализа творчества В.Я. Кокосова невозможно полное освещение темы тюрьмы, каторги и ссылки в русской литературе. Произведения на эту тему трудно рассматривать изолированно, вне литературных традиций .
Он оставил много ценных сведений для потомков. Например, 31 мая 1864 года в Санкт-Петербурге состоялась гражданская казнь Н.Г. Чернышевского. Мой прадед, учившийся тогда в Военно-медицинской академии, стал свидетелем этого события. Позднее, будучи уже довольно известным писателем и медицинским генералом, В.Я. Кокосов сумел включить материал о гражданской казни Николая Гавриловича в свою книгу.
…Среди петербургского студенчества вовсю ходили слухи о предстоящей гражданской казни любимого писателя. Владимир тогда жил недалеко от Знаменской гостиницы, и они со своим товарищем Пеленкиным, чтобы не пропустить исторический момент, решают каждый вечер бывать на Мытнинской площади. Несколько дней площадь была пуста, но вот уже и эшафот поставили. Теперь каждое утро часов в 5-6 товарищи приходили на Мытнинскую. Но напрасно: на эшафот никого не привозили.
Выставленный на площади эшафот, – пишет Кокосов, – был обыкновенного типа, как я видел ранее в Перми, где производились плетевые экзекуции, окрашенный в черную краску, со столбиками по краям платформы, между которыми была продернута веревка. Лесенка на него вела со стороны Невского, а черный круглый столб с маковкой стоял на противоположной стороне от лесенки .
Как говорится, слухом земля полнится, и уже накануне в среде студентов, где вращался и В.Я.Кокосов, стало достоверно известно, что 19 мая в 5 утра на площадь привезут Н.Г. Чернышевского. Владимир и его товарищ встали раным-рано. Несмотря на такую рань, возле эшафота уже толпились человек семьдесят, и народ все прибывал, уже через два часа на Мытнинской собралось до пятисот, а всего сюда прибыли около двух тысяч человек.
Надо сказать, что утро было серое, моросил дождик, и эшафот блестел, как вымытый . Тюремного поезда долго не было, но скоро появились зловещие предвестники – конные жандармы и окружили место казни. Владимир оказался прямо за этим кольцом, примерно шагах в пятнадцати от эшафота, так что ему хорошо было видно это мрачное возвышение.
Вдруг толпа зашевелилась, и взоры всех приковало к центру. На возвышение поднялись трое: простоволосый Николай Гаврилович стал спиной к столбу, рядом – чиновник с бумагой и палач.
Николай Гаврилович, – пишет В. Я. Кокосов, – был одет в темное пальто, с пригнутым теплым воротником, в черные брюки. Он казался выше среднего роста, с довольно широкими плечами и широкой грудью, с бледным, сухощавым лицом, белым, широким лбом и длинными, густыми волосами, закинутыми назад, с клинообразной бородкой и очками на носу. Особенность его лица, бросавшаяся в глаза и запечатлевшаяся в памяти – ширина лобной части по сравнению с нижней лицевой частью, так что лицо казалось суженным книзу. Нам, стоявшим с правой стороны эшафота, видна была левая половина лица, а все его лицо виделось лишь на секунду, когда он поворачивал голову в нашу сторону и поверх очков как бы осматривал собравшихся. Мне казалось, что он смотрел именно на то место, где мы стояли. Раза два он поднимал левую руку к лицу, проводя ладонью по щеке и бороде, как бы обтирая дождевую воду, и при этом кисть руки казалась очень белой, при резкой разнице с темным рукавом пальто .
Палач приблизил Н.Г. Чернышевского к столбу, замкнул на руках, повыше локтей, цепи, и так Николай Гаврилович находился несколько минут, причем в это время он снял и протер пальцами очки. В толпе зрителей в это время стояла полнейшая тишина .
Когда же Чернышевского подводили к центру площадки, через головы жандармов к эшафоту полетел большой букет красно-розовых цветов, но он был брошен неудачно и, коснувшись ребра эшафота, упал на землю. Стоит ли говорить о том, какой это произвело волнующий эффект на публику. Кто-то в штатском, как заметил В.Я. Кокосов, по всей вероятности шпик, проворно пробираясь через толпу, нервно спрашивал:
– Кто бросил?
А стоявший недалеко от парней собиратель фольклора Павел Иванович Якушкин, показывая на одного из конных жандармов, совершенно серьезно сказал:
– Я видел, вот этот бросил!
Но на эти слова не обратили внимания.
Видел ли эти цветы Н.Г. Чернышевский? Сказать об этом трудно. Когда окончился эпизод с букетом, Николая Гавриловича на возвышении уже не было. Рассказывали, что в момент посадки Николая Гавриловича в повозку, ему снова кто-то бросил букет цветов. Но этого Владимир Яковлевич не видел. Как упустил от волнения и тот момент, когда ломали шпагу над головой Чернышевского.
Вся эта унизительная процедура длилась не более 15-20 минут, причем, как заметил Кокосов, все совершалось торопливо и как бы опасливо…
И еще один момент. Судьба распорядилась так, что Владимир Яковлевич после окончания медико-хирургической академии в 1871 году был направлен врачом в Нерчинский округ. Проезжая к месту службы, он остановился на одной станции за Красноярском. Старик, станционный смотритель, рассказал врачу, что лет семь назад на этой станции по пути следования в Нерчинскую тюрьму, отдыхал Чернышевский.
Тогда же Кокосов и стал собирать о нем сибирские воспоминания. Позднее он встречался с людьми, которые были свидетелями жизни автора романа Что делать? на каторге и в ссылке. Таким образом, писатель к моменту окончания своей службы стал обладателем нескольких воспоминаний о Чернышевском и опубликовал их вместе со своими в книге Рассказы о Карийской каторге , под заголовком К воспоминаниям о Н.Г. Чернышевском .
Деятельность Владимира Яковлевича была полезна родной стране и чрезвычайно разнообразна. Вместе с Н.В. Кирилловым (1860-1921) он был инициатором учреждения Забайкальского Общества врачей. Написал Медико-топографию Акшинского округа (осталась в рукописи) и составил Историческое описание Забайкалья и Приамурья . Кроме того, В.Я. Кокосов считается пионером в изучении тарбаганьей чумы. Участвуя в ликвидации чумных заболеваний в Соктуе в 1889 году, он первым высказал мнение, что разносчиками чумы являются забайкальские сурки – тарбаганы. Впоследствии это полностью подтвердилось. Также Владимир Яковлевич Кокосов активно участвовал в работе Забайкальского общества врачей, Читинского отделения Русского географического общества. В Забайкалье и женился на дочери родившегося в этом суровом крае знатного шляхтича, сосланного за участие в польском восстании.
А после вступления в должность Военного Губернатора Забайкальской области в июле 1893 года образованного и энергичного человека генерал-майора Евгения Осиповича Мациевского (по должности возглавившего и Забайкальский областной статистический комитет), на должность помощника председателя комитета (без освобождения от основных обязанностей) был назначен Владимир Яковлевич Кокосов. Памятные книжки издавались ежегодно и были более содержательны, чем предыдущие. Помимо прочего, они содержали важнейшие статистические сведения – ведомости о посеве и урожае хлеба, о фабриках и заводах, о движении населения, о землевладениях, метеорологические сведения и т.д. (так, вторая часть Памятной книжки на 1895 год содержала сведения за 1893-1894 гг., а метеорологические сведения за 1891-1893 гг.) .
К нему – знали, не откажет в помощи – на дом приходили много больных. Как вспоминала старшая дочь Мария Владимировна: Мои родители старались каждого подбодрить, накормить, снабдить лекарствами, а если нужно, то и оставить ночевать. Отец никогда никому не отказывал в медицинской помощи, будь то в Сибири или в России, но денег за лечение не брал. Если же ему кто-то предлагал вознаграждение по незнанию, отец считал это личным оскорблением
В Акше отец, не жалея сил и времени, старался открыть путь к духовным ценностям для простого человека-труженика и в связи с этим своим стремлением часто читал лекции в клубе, проводил беседы, устраивал вечера, на которых звучали отрывки из произведений писателей Когда мы летом 1903 г. навсегда уезжали из Акши, отец велел маме раздать все наши вещи Все вещи нашей семьи, взятые из Акши, а семья состояла в то время из 7 человек, уместились в деревянном сундуке средних размеров и небольшом ручном багаже .
Память о Кокосове бережно хранится в Забайкалье, до сих пор в Акше местные жители сохраняют дом, в котором он жил, в начале 80-х годов прошлого столетия на нём была установлена мемориальная доска. По воспоминаниям дочери писателя Марии Владимировны Кокосовой, ещё в начале ХХ века, после перевода военврача в Европейскую часть Российской империи, Владимир Яковлевич получил письмо из забайкальского села. Жители жаловались, что они просили разрешения назвать село Кокосово или Кокосовка , но начальство не разрешило. Тогда, писали они, мы решили сделать в церкви придел святого Владимира .
После смерти В.Я. Кокосова председатель Нижегородского общества врачей доктор Т.М. Рожанский назвал его русским демократом Гаазом по чистоте души и искренней любви, с какой относился к отверженным колодникам, видя в них прежде всего Человека .
В рассказе Вера молодости Кокосов писал: Жизнь так или сяк прожита; голова давно поседела; здоровье расшатано, а вера в человека осталась! С великой радостью, немалой гордостью и сознанием возможности и другому прожить, не загрязняя своей совести, ставлю я точку над своей жизнью!.. И этим я обязан вере своей молодости …
Он действительно всегда был привержен вере молодости : мог своей властью отпустить на сутки с каторги на свидание с женой бессрочного каторжника (и тот вернулся точно в срок!); раздать все вещи, включая швейную машинку, в Акшинской станице местным жителям перед отъездом к новому месту службы. Мог в 1905-м, в Минске, выйти в своей генеральской шинели на улицу и остановить толпу погромщиков, скомандовав им: Стой! Кругом! Марш! (и они послушались его превосходительства); получив весточку, ветреным мартовским вечером в одном мундире побежать по нижегородским улицам, чтобы оказать неотложную помощь самому обычному горожанину. Так чего же удивляться, что однажды местные жители при проводах к новому месту службы качали доктора Кокосова и около двух вёрст несли до железнодорожной станции на руках!
Таких людей не забывают, потому что именно на них, настоящих русских подвижниках, из века в век держится Россия!
Виктор Кокосов,
член Союза писателей России,
правнук В.Я. Кокосова