Иван Тернов
Не ангел
И не ангел он, и не леший.
Будто тенью своей гоним,
Городской бредёт сумасшедший.
Вихорь кружится перед ним.
И несёт он к нему насмешки,
И бросает венки клевет,
Утверждая свой довод веский,
Что один лишь от психа вред.
Всё кричит он, что сильно русский,
Есть такая, мол, партия,
Что важнейшая из искусствий –
Социал-демократия.
Сознающий среди гонений
Бытия своего трагизм,
С точки зрения отклонений
Пересматривает всю жизнь.
И порою не понимает,
Что творит его ум остёр:
Он действительность отражает,
Иль мечта застилает взор…
Сравнение
У них расчёт на первом месте.
Неважно, есть при этом ум
Иль нет его. Вопросы чести
Оставил в прошлом толстосум.
И пусть не так уж и богат он,
Но как ещё сыскать почёт!
И в теле гринго каждый атом
Кричит: Расчёт! Расчёт! Расчёт!
У нас другое было дело.
Хоть тож умели торговать.
Народ простой – всегда умел он
От денег чувство отделять.
На первом месте ставил сердце,
Потом расчёт без лишних слов.
Сейчас же всяческих умельцев
Оттуда будто нанесло.
Напрасно сердце разум будит.
Душа теперь – ненужный хлам.
Глядят на них: ну что ж вы, люди!
Увы. Давос и ныне там.
Чем старше я,
тем меньше блуд приемлю…
Желать примерить лавры Дон-Жуана,
Слагать сюжет любовного романа,
Кто не хотел, когда был юн и смел!
И не был первым прибылой повеса.
Лишь только вспомнишь
бога грома Зевса,
Кто созерцал немало женских тел.
То лебедь он,
прильнув к красе невинной,
То бык, Европу водрузив на спину,
Несёт и зрит нагую красоту.
И богу вторя, развлекались греки
В античном храме, дохристовом веке,
Во блуде равнозначные коту.
Дух православный не выносит блуда,
Грешить пекаторы намерены, покуда
Слуга Аида не поманит вниз.
Где нет понятия о блудном сыне,
Что формируется в христианине,
Там как и прежде правит Дионис.