Одна есть в мире красота.
Не красота богов Эллады,
И не влюбленная мечта,
Не гор тяжелые громады,
И не моря, не водопады,
Не взоров женских чистота.
Одна есть в мире красота –
Любви, печали, отреченья
И добровольного мученья
За нас распятого Христа.
К.Д. Бальмонт
Стихотворение поэта Серебряного века, вынесенное в эпиграф, как некий итог завершает книгу Е.Ю. Коржовой Красота, спасающая мир: Личность в творчестве Ф.М. Достоевского , написанную к 200-летию со дня рождения великого писателя и мыслителя . В золотой век русской литературы Достоевский вступил как непосредственный продолжатель ее традиций раскрытия духовного контекста жизни и воссоздания мироощущения русского человека. Чуткая душа его щедро откликнулась на зов небес. Священное Писание, творения святых отцов и жития древних и современных ему святых задали отчетливый духовно-нравственный вектор творчества. Его творчество как огромная исповедь останется на века как неиссякающий источник самопознания и самосовершенствования. Достоевский открыт всем, кто может воспринимать духовные явления, поскольку детально описывает закономерности их развития, амбивалентность, противоречивость бытия, борьбу добра и зла в душе человека.
Название завершающей книги трилогии автора, посвященной личности и творчеству русских писателей XIX века, самого психологичного периода литературы, в наибольшей мере и наиболее одухотворенно раскрывшего закономерности личностного бытия, отражает ее единую логику: от поисков прекрасного в человеке А.П. Чеховым через трудную лестницу духовного восхождения Н.В. Гоголя к раскрытию истинной, духовной красоты в человеке Ф.М. Достоевским. Во всем мире, на разных языках, написано великое множество работ о Достоевском. Эта книга для всех, кто любит творчество Ф.М. Достоевского и интересуется миром великого русского писателя и мыслителя, написана психологом, много пишущим о русской художественной литературе.1
Личность писателя и личность литературных персонажей тесно связаны и не могут рассматриваться одно без другого. Каждый литературный герой – это в определенном смысле часть самого автора. Понять это можно, только охватив взглядом писателя и персонажей как единое целое. Так и было сделано в предыдущих книгах, посвященных творчеству и личности А.П. Чехова и Н.В. Гоголя. Однако Достоевский пребывает на вершине человековедения. Ему, единственному во всей мировой художественной литературе, удалось показать всю полноту человеческого бытия, от самых неприглядных пропастей до величайших взлетов. Если Чехов был занят раскрытием в большей мере несовершенства человека и только приоткрыл завесу над возможностями его возрастания; если Гоголь, которого интересовали в наибольшей мере именно эти возможности, не смог (или почти не смог) воплотить это в художественной форме, хотя все же осуществил это, но по-другому (в своей духовной прозе), за что был почти никем из современников не понят и не смог этого пережить; то Достоевский реализовал это в полной мере. И потому от проблесков прекрасного через трудную лестницу духовного восхождения, в том числе и на собственном жизненном опыте, Достоевский воспарил в мире слова как зрелый художник истинной красоты в человеке.
Время от времени встречается мнение о том, что Достоевский – предтеча экзистенциализма. С этим можно согласиться, если понимать экзистенциализм в широком смысле – как внимание к познанию человека в его бытии и предельным проблемам бытия. Достоевский увидел новое, духовное, измерение личности, чем сразу придал совершенно иной ракурс ее рассмотрения. И это большое достояние отечественной мысли о человеке и ее преимущество. Художественная форма Достоевского не умаляет, а придает особенный ракурс рассмотрения, особую целостность видения личности, с одной стороны, и возможность вступить в диалог с читателем на доступном, понятном ему языке, с другой. Это видят не все, и те, кому чужды глубинные проблемы человеческого духа, кто сам никогда не мучился предельными проблемами бытия, не могут полностью постичь Достоевского. Хотя это, конечно, не значит, что нельзя понять его частично и какие-то аспекты подметить довольно верно. Как не значит и то, что могут быть в корне неверные по отношению к замыслу художника трактовки.
Огромно влияние творчества Достоевского на мысль о человеке. Споря или развивая его мысли, к нему обращались крупнейшие мыслители. В книге автор вступает в диалог с теми, кто в разное время тоже интересовался загадкой Достоевского; размышляет, как связаны личность писателя и его творчество и почему такое явление, как Достоевский, оказалось возможным в России. Если продолжить эту мысль, то, пожалуй, – именно в Петербурге. Если А.П. Чехов воспринимается преимущественно как московский писатель (хотя Петербург он любил больше и признавался в этом); если Н.В. Гоголь становится петербургским писателем на определенном этапе жизненного пути; то Ф.М. Достоевский – истинно петербургский писатель, который на протяжении тридцати лет в Петербурге жил и сделал его местом действия многих своих произведений. В Петербурге немало мест, связанных с пребыванием самого Достоевского и его литературных героев. Трудно найти другое такое место, которое испытало бы столько внешних влияний и внутренних противоречий. Если современники Достоевского воспринимали Петербург как европейский город, то писатель увидел его как город страдающий, истинно русский, на который постоянно примеряют чуждые ему одежды. Святитель Игнатий Брянчанинов, жизнь которого также тесно связана с Петербургом, считал его местом эфемерного соприкосновения мира ангельского и демонического. Старец Нектарий еще в 20-е годы XX века называл Петербург как колыбель революции , самым святым городом России, городом-жертвой. Здесь свершились все самые страшные события истории. Здесь ленинградцы во время Великой Отечественной войны пережили блокаду. Но город, несмотря ни на что, выстоял. Где умножается грех, там преизобилует благодать. Первое сооружение в Петербурге – Петропавловская крепость, над которой реет Ангел-хранитель, оберегая и по сей день наш прекрасный город. А Достоевский сегодня духовно близок всем, кто хочет найти истину в нашем непростом, полном противоречий мире.
Концепция личности и жизненного пути Достоевского представлена в книге в тесной взаимосвязи со становлением его собственной личности, а также с традициями воплощения мироощущения русского человека в художественной литературе. Раскрыты истоки и психологическое содержание реконструированной на материале произведений Достоевского концепции духовного смысла жизненного пути личности, рассмотренного как духовное становление человека. Своеобразие понимания личности Достоевским показано на примере психологических портретов героев его произведений в рамках духовно-ориентированной типологии.
Персонажи Достоевского раскрывают разные грани его внутреннего мира. Автором реконструирована духовно-ориентированная типология его персонажей: духовно богатые, духовно противоречивые, духовно бедные. Эта типология согласуется с предложенной ранее типологией жизненных ориентаций, в рамках которой было подмечено, что чем более выражено отклонение жизненной ориентации от духовной, предполагающей Бога как высшую ценность, тем более глубоки противоречия личностной организации и их проявления в поступках. В рамках каждого типа существует множество вариаций, поскольку для человека могут быть значимыми разные стороны жизни. Персонажи Ф.М. Достоевского охарактеризованы по ряду позиций в соответствии с реконструированной концепцией личности. Духовно богатые вмещают в себя всю полноту личностного бытия в соответствии с внутренне-целостной моделью личности ( чистые сердцем ; образы народной святости ; русское иночество ). Духовно противоречивые погружены в пучину своего внутреннего мира и пребывают в противоречии с собой и миром (гипертрофия эмоциональной сферы ( мечтатели , псевдоправедники ) соответствует типу гармонизатор ); (гипертрофия мыслительной сферы ( рациональные мыслители ) соответствует типу пользователь ); (гипертрофия волевой сферы ( рефлексирующие , деятели ) соответствует типу ситуативно-целостная личность ). Духовно ограниченные пребывают на периферии своего внутреннего мира (гипотрофия самости ( бедные люди , сластолюбцы ) соответствует типу потребитель ) или в его чрезмерной самозамкнутости (гипертрофия самости ( гордецы , влюбленные ) соответствует типу преобразователь ). Обо всем этом подробно написано в книге.
Книга состоит из двух частей. Раздел I посвящен анализу личности и творчества Ф.М. Достоевского. Вначале рассматриваются особенности воплощения мироощущения русского человека в художественной литературе и раскрывается логика перехода от мира Чехова к миру Гоголя и затем к миру Достоевского . Поскольку целью стала реконструкция концепции личности Достоевского, необходимо было раскрыть традиционное понимание личности и ее жизненного пути в России и показать значимость учета духовно-нравственного вектора бытия. Личность и жизненный путь Достоевского представлены в единстве внешней канвы жизни и ее внутреннего содержания, а также в связи с творчеством. Отдельная глава посвящена литературным истокам творчества Достоевского. Наконец, представлена сама концепция Достоевского духовного смысла жизненного пути личности. Раздел II представляет собой совокупность психологических портретов персонажей в русле духовно-ориентированной типологии.
Может ли современный человек жить по Достоевскому , усвоить его уроки? Они сводятся к простым и вечным истинам: любить Россию, русскую историю, мир, народ, природу, семью, детей, людей, ближнего, Творца, Спасителя. < > Он творил свой мир – он создал Россию Достоевского, своих героев, своих читателей, нас , – говорит известный исследователь творчества Ф.М. Достоевского В.Н. Захаров. Альберт Эйнштейн говорил, что Достоевский дает ему больше, чем любой мыслитель, больше, чем Гаусс. Братья Карамазовы – самая чудесная книга, которую он только когда-либо держал в руках, которая разбивает механические представления о внутреннем мире, психологии человека, границах добра и зла. Однако от симптомов порока нельзя избавиться, не посягая на основной корень порока внутри человека. В связи с этим большой почитатель творчества Достоевского выдающийся петербургский ученый-физиолог А.А. Ухтомский, по памяти цитировавший многие страницы писателя, главную роль в становлении личности отводил религии и связанным с ней высшим эмоциям, обновляюще действующим на человека: Там, где оборвано предание Христовой Церкви, человечество быстро скатывается в животное состояние . Ухтомский считал, что такая доминанта вообще присуща русскому человеку, что обусловлено присущим ему устремлением к духовному вектору бытия. В письме другу в 1928 г. он писал: О красоте ты, без сомнения, совершенно прав! Не говоря о Писании, все коренное предание Церкви, – каноны, стихиры, поучения – прежде всего бесконечная красота! Да вот секрет! Открывается-то эта красота с неимоверным трудом для бедных людей, когда их жизнь застлана злой чепухой и раздразненным самоискательством! Нужно чисто физиологическое воспитание доминант и повседневного быта, чтобы действительная красота стала видимой и внятной!
Мы рискуем сузить себя до рационально обусловленных и заранее предусмотренных поступков. Дефекты сознания современной молодежи заметны всем, кто непосредственно соприкасается с ней, например, в системе образования: клиповость сознания, отсутствие целостного восприятия мира; неумение отделить главное от второстепенного при нечувствии иерархичности мира; утрата способности к целеполаганию, реагирование, в основном, на текущую ситуацию; утрата слова как важнейшего инструмента познания и практической деятельности. Однако человек должен научиться видеть истинную красоту, отметая преходящее и наносное. И тогда жизнь, освещенная духовным светом, тоже изменится.
Елена Веселова,
доктор психологических наук, профессор