***
Мы живём, под собою не чуя страны
Осип Мандельштам
Уж не пора ль заказывать мне гроб? –
По-моему, прекрасная идея.
Короновали, сволочи, микроб,
И мир во власти нового злодея.
Нет тем других ни в мире, ни в стране,
И, кажется, что я умом подвинусь:
Вот раньше мы – о бабах, о вине,
А нынче – только про короновирус.
Бегут дурные взбалмошные дни.
Гляжу на мир, дрожащий от испуга,
Твердя себе: “Внимательно взгляни
На чудо-попку у подруги друга
И на её подружку глянь ты, чтоб
Могла твоё увидеть восхищенье “
Однако этот пакостный микроб
Меня сидеть заставил в помещенье
На самоизоляции с женой,
Котом и псом и теленовостями
Вот так живу я вместе со страной,
Страны не чуя, зверем в волчьей яме.
***
Сюжет стиха придумывать не надо –
Он сам, коль надо, в голову придёт.
Порой не знаешь: ода иль баллада
Получится. Глядишь на небосвод
И тихо просишь: “Господи, помилуй!”, –
Чтоб глупости какой не накропать.
Порой легко не с той связаться силой
И с опозданьем осознать: опять
Не то творил, безумный дурень! Что ж я
Наделал? Знал ведь:
грех словес не мал
Нет, не на всё, конечно, воля Божья –
Ведь нам Господь свободу воли дал.
Неправильный сонет
Амбиция влюблённым не нужна –
Решимость, нежность тихая важна
И чуткая направленность касаний
Шампанское разбавим коньяком –
Коктейлик фифти-фифти всем знаком,
А чувства не боятся расстояний.
Адажио – как увертюра встреч, –
Разлука души не разъединяла.
Стараюсь пыл сдержать и поберечь
Его для предстоящего финала.
Нью-Йорк, Москва, Париж ли –
сквозь года
Единство душ живёт в любовном раже.
Всё разное: миры и города –
А радость от любви одна и та же.
***
Как здорово, что Вы меня спросили,
Небрежно на ходу надев пальто:
Люблю ли я страну свою Россию,
А, если и люблю, тогда за что?
Россия – это люди, а не боги,
Где горький дух, не тонкий аромат.
Россия это – “дураки, дороги”,
Грязь, непорядок, мат и перемат.
Но часто, перебарывая боль, я
Вдруг чувствую, застыв в глухом лесу,
Как лечит душу русское раздолье
Ту тяжесть, что порой в себе несу.
Однако не похож на чистоплюя,
Одно я ставлю сам себе в вину:
Мне кажется порой, что не люблю я
Россию – ну за что любить страну,
Уставшую от бесконечных мает?
Ведь, уповая лишь на чудеса,
Она сама себя уничтожает
И губит реки, пашни и леса;
Страну, где я порой,
как в зной – навоз, тух,
Захлёбываясь в собственной крови…
Но я дышу Россией – это воздух,
А без него попробуй, проживи.
***
Север, словно старая история,
В сердце возвращается незримо.
Знаю холод Баренцева моря я
И тепло фальшивое Гольфстрима.
Ждут любви от края легендарного
Юные романтики-искатели
От Североморска до Полярного –
Два часа на тихоходном катере.
Ну а там – на крейсере, подлодке ли, –
Путь морской порою смертно труден, –
Но ведут упорно в дали вод кили
Жёстких до бесстрашия посудин
То ль в полярный холод,
то ль в Атлантику,
Но не станут волны им периною
Тяжело приходится романтику
Постигать морскую жизнь рутинную.
Выполнять приказы – вещь бесспорная:
Край суров, а вспомнишь –
в горле гнили ком –
Ведь для скольких тысяч бездна чёрная
Стала приснопамятным могильником.
Но идут, и палуба надраена –
Кто с Аляской встретится,
кто с Катаром
Лишь Кильдин, российская окраина,
Им помашет вслед своим локатором.
***
Вот и август ушёл,
на прощанье дождями поплакав,
И добытчики ордами ринулись
из городов.
Сладок труд грибника –
в нём всегда результат одинаков:
На прогулке лесной
отдохнёшь от рутинных трудов.
Ну а сколько грибов соберёшь,
это, в общем, неважно,
Хоть и каждый мечтает
о кузове боровиков.
Пусть улов не велик,
да и день был, возможно, не ваш, но
Не такое случалось
в ближайшую пару веков.
Потому я спокойно
с корзинкою полупустою
Возвращаюсь домой
на душевной, лиричной волне.
Похвалите меня,
я, конечно же, этого стою.
И, возможно, на днях
улыбнётся удача и мне.
***
Ольге
Распустила капризно планета
небесные нюни,
Окунула наш город
в мелодию пасмурных дней.
Не смогли мы дождаться тепла
в долгожданном июне,
И прохныкал июль
моросейной слезою своей.
Вот уж бросил Илья в водоёмы
бесстрастную льдинку.
Август, вестник осенний,
над нами крыла распростёр.
Из глубин твоих глаз
не сумел удалить я грустинку,
И повис надо мной
непонятный и тихий укор.
Но сегодня с утра
разбудило счастливое пенье
Взбудораженных птиц,
и под солнцем расцвёл окоём.
Мне бы только успеть
насладиться теплом до Успенья
И почувствовать радость
во вспыхнувшем взгляде твоём.