В 2002 году, не без труда управляясь протезом, он вошёл в контейнер замкомандующего группировки на Северном Кавказе. Чеченская Ханкала нередко знакомила людей, которые вряд ли нашли бы друг друга в миру . Сергей Говорухин имел основание быть ироничным к командованию группировки. Тем не менее, уже при второй нашей встрече он неожиданно написал письмо-рецензию на мои стихи. Рецензию – скорее ироничную, но тёплую. Со взаимных улыбок началась дружба, хотя в дальнейшем мы виделись нечасто. В основном, на ежегодно проводимых им вечерах памяти. Каждое 11 декабря они посвящаются невернувшимся с чеченской и других недавних войн.
Правда, была одна встреча – особая по месту в памяти. Сергей едва ли не первым откликнулся на диагноз, поставленный мне онкологами, приехал в Питер, привёз народные снадобья с автографическим рецептом тогда ещё здравствовавшего Александра Исаевича Солженицына. Война задаёт человеческим судьбам особое притяжение. Без напускного приятельства, но с безошибочным внутренним тестером – свой-чужой .
Феноменом общественного восприятия Войны, в частности чеченской, стал его фильм-реквием Прокляты и забыты . Феноменом потому, что многих зрителей-ветеранов не покидало странное ощущение: Это всё-таки Его Война – не моя. Но ею не пощажённый, он имеет право на такой, вот, эксклюзив . Уже на похоронах Сергея Говорухина прозвучало напрашивавшееся открытие: он, возможно, единственный из современных художников задал своему творчеству шукшинскую планку. Достичь – не хватило жизни.
Виной тому не только война. А диапазон его исканий-забот. Жил на форсаже. Сжёг не только творческий ресурс, но и его физическую оболочку. При встрече в стекляшке на метро Сухаревская он, опоздав на час, отодвинул бокал и говорил, что наперекор всему должен УСПЕТЬ… В заданной им манере общения – с ироническими подколками – я подарил ему тогда портмоне. Сын культового режиссёра, выпускник ВГИКа, он был обречён на сопоставление двух Говорухиных. Но в отцов кильватер не встал. Не только из-за недостатка отцова внимания в детстве, чего Сергей не скрывал. Поэтому был привязан, прежде всего, к своей семье.
Забытые Отечественные войны предопределили главное содержание его немодного душекорябывающего творчества. Писатель по небесному предназначению он за работу корреспондентом в Афганистане, Югославии, Таджикистане, Чечне получил боевые награды раньше, чем немногие лауреатские звания. Посвящённость войне стала для него не творческим идефиксом и не синдромом ампутированной ноги . Он слишком буквально следовал лозунгу-титулу другого своего фильма – Никто, кроме нас! Никто так пронзительно по форме, осмысленно по цели и результату не напоминал об ответственности страны за её солдат. 3 часа из 365 дней в году становились ритуалом воздаяния живых невернувшимся. Воздаяния в виде ордера на квартиру вдове офицера, погибшего в югоосетинскую кампанию. Помощь испытавшим больше, чем он, Говорухин воспринимал как собственную потребность. Даже если помочь всем не хватало портмоне .
Его вечера электризовали национальную совесть через рукопожатие спецназовца, который на 17-м году новой России получил уже третий орден Мужества. Риторический вопрос о востребованности страной иных добродетелей мешал придать говорухинским вечерам напрашивающийся государственный масштаб. Говорухину-старшему не простили Великой криминальной революции . Говорухин-младший раздражал чиновников напоминаниями о жертвах, которые почти ежедневно несёт страна. Раздражал деятельным несогласием с принципом отвоевал-свободен . Если бы в стране появилось министерство по делам ветеранов, трудно было бы найти другого командующего полуторамилионным младоветеранским фронтом .
Третий его фильм Земля людей перекликается со столь же несвоевременной книгой Прозрачные леса под Люксембургом . Здесь и там – констатация папиного , но сдвинутого на 20 лет вперёд – Так жить нельзя . Только с ироничной усмешкой Говорухина-сына. Русский художник, если он не оправдывает конформизм нерусским ce la vie, из комы не выходит. Его последнее земное пристанище очерчено памятниками космонавту Поповичу, Валентине Толкуновой, плитой с именем Виталия Вульфа. Ушедшие мудрее задержавшихся, которые всегда в меньшинстве…
Сергей Говорухин безо всякой иронии любил Петербург, где ничто не мешало нашим вечерним беседам. По традиции наполненным взаимной иронией между откровениями, после которых повисала пауза. В день его пятидесятилетия – 1 сентября 2011 года – я спросил его о подарке, который бы он хотел получить 11 декабря. Сергей попросил акварель с видом Петербурга. Теперь в его кабинете в фонде Рокада – целых пять акварелей с питерскими куполами. У его могилы кто-то в сердцах произнёс: После ухода Сергея в Москве не останусь
Полковник Борис Подопригора,
бывший замкомандующего федеральными силами на Северном Кавказе