НЕ ПОДАРОК
Я не подарок, и нет на мне
красочной ленточки.
Нету сережек,
и прочих безделиц за тысячу.
Сердце моё почему-то
как тонкая веточка
Ножиком ржавым на ней
чей-то опус был высечен.
Я не прекрасна. Ни правильная,
ни неверная…
Не принимаю в подачку
монеты на паперти.
В принципе…
я не особенно обыкновенная
Тем, что свободна,
а совестью всё-таки заперта.
НЕ ТОЛЬКО О…
Человек человеку друг?
А такой ли он друг собаке?
Стоит лишь поглядеть вокруг –
Разуверится в дружбе всякий.
По асфальту метет метель,
Облысела совсем планета.
И в воскресный январский день
Ни тепла, ни добра, ни света.
Там, где снежная карусель
Опускается в плавном танце
Есть чуть теплая колыбель
Рядом с люком канализаций.
В ней, прижавшись друг к другу, спят
Без удобства и без уюта
Девять взрослых уже щенят,
Не нашедших себе приюта.
Опасаясь самих себя
И дичась ледяных прохожих,
Кто не любит ничьих собак
И мечтает их уничтожить.
Только изредка человек,
Без копейки уже в кармане,
К их озябшим носам сквозь снег
Упаковку сосисок тянет.
Все мы стали, как в сказке той,
Злыми Снежными Королями.
А давно ли мы детворой
Свято верили в дружбу сами?!
Человек накормил, ушел.
Псы облизывать стали лапы.
Чтобы в память о хорошо
Сохранился хотя бы запах.
ТЫ ЗНАЕШЬ?
Ты знаешь, а я не боюсь
ярых выпадов, ругани.
Я плачу порой,
но на пользу мне эта вода.
Боюсь я театра,
в котором играешь мне друга, и
Разнежив, уходишь, случайно вот так…
в никуда.
А я застываю
в стеклянном своем одиночестве.
Мурашки,
с которыми мир оживает сквозь боль.
Терплю, если имя меняют
на имя и отчество,
И робко прощаю в свой адрес
я впредь не с тобой .
Но ты… Ты же знаешь так много,
космически,
И мысли мои прочитать
можешь даже вдали.
Ты знаешь? А я ведь люблю тебя! Гипотетически.
На деле, тебя нет давно
в моей жизни, увы.
И я, словно шут, остаюсь
с потускневшею маскою,
Нелепой загадкой
с крахмалом на глупых щеках.
И нет в мире Мы –
понимать начинаю с опаскою…
Сожгли нашу пьесу,
пролог даже не дочитав.
КАК НЕ УТОНУТЬ
Как много лжи! Как много швов!
Как много битв за любовь!
Как много слухов, грубых сцен!..
И все мы, все попали в плен
Безумных дней, безмолвных строк,
Фальшивых взглядов, грязных ног…
И мы живём в мечтах о том,
Что вдруг от этого уйдем…
Но негде скрыться. Не сбежать –
Затопит злом опять, опять…
Из наводненья выход прост –
Не тонут только в полный рост.
ЗАПИСКИ ИЗ ДЕТСТВА
Август был жарок, небрежен
и полон историй.
Двор перед домом
завален бессовестно хламом.
Мы составляем на дереве
свой мораторий,
Чтоб за бардак
ничего нам не сделала мама.
Каждый поставил шалаш, окружённый забором.
Я из пакетов. А Ванька –
из старой шинели.
Старшие – доски скрепили.
У них целый город!
Нас не пустили,
но мы все-равно подсмотрели…
В плёнку набрали воды,
получился бассейн!
В нем головастики!
Можно поймать их рукою!
Розовым делать песок –
было глупой идеей,
Ведь марганцовку теперь
прячут на антресоли.
До окончания сказки осталась неделя,
Ваньку вчера увозили
ходить в магазины.
Ночью вернулся угрюмый
и с формой в портфеле.
Старшие шумно
отметили здесь именины.
Им по двенадцать. Мне семь.
Ванька врёт. Ему тоже.
Двор перед домом зачах,
стал заметно взрослее.
Пахнет засохшей травой,
ожидается дождик.
Нас собирают домой.
Доиграть не успели.
Осень настигла. И нас усадили за книги.
Дома бездушный порядок
и всё как в музее…
Стоит зажмуриться –
видятся летние блики,
Пруд, головастики,
Ванькин шалаш из шинели…
ЧУДОТВОРЦЫ
У Зинаиды свет горит в окне,
Стекло потеет, закипает чайник.
Пирожными по выгодной цене
Свой вечер Зинаида отмечает.
На батарее сушится бельё,
Передник и штаны прямого кроя.
На выходной нарядится в своё,
А из трюмо ей улыбнутся трое.
И в этот день тот самый Николай
Застанет Зину в миг её улыбки.
Не чудо. Просто жизнь: две кружки, чай
И свежие пирожные. Без скидки.
* * *
Обжигает щёки леденящий ветер.
К пачкам из-под сока выстроились дети.
Помощь? Развлеченье?
Главное, что будет
Птицам угощенье. Птицы – тоже люди.
Дворник, почтальоны
и охранник хмурый
Кормят птиц батоном после перекура.
И никто не знает, что в ночи глубокой
Бабушка седая ходит той дорогой.
Озираясь, словно стыдно ей и страшно,
Собирает зёрна в миску из-под каши.
Сварит, что досталось.
На войне все средства…
Кто же знал,
что старость будет хуже детства!
Всем помочь сумеем:
Голубю, синице…
А потом прозреем:
Люди тоже птицы.
* * *
Сделать так, чтоб дом казался домом.
Запастись едой, водой и сном.
И проснуться в мире незнакомом,
Там, где сам себе я незнаком.
Нацепить лицо, ремень потуже,
И прожить ещё один из дней,
Позабыв о том, что стал не нужен
Тем, кому казался всех нужней.
Вновь забыться, вновь спешить куда-то,
Достигать неведомо чего
А потом обнять себя, как брата,
И заплакать, не стыдясь его.
* * *
Ластик, ластик, сотри меня полностью.
Чтоб никто не спросил Как дела .
Чтобы больше ни взгляда, ни голоса,
Ни тепла.
Чтобы если, то вмиг равнодушная
Поглотила меня матерь-мгла.
Знаешь, ластик, не надо дослушивать.
Я смогла.
* * *
Вновь конечная, поезд идёт в депо.
Двери настежь. Ступайте, зелёный свет!
Два мужчины с сидений подняли по ,
И сказал один: дальше дороги нет .
Оглушительно точно раздался Лепс
В этом гнусном вагоне почти пустом.
Каждый день попадаю на этот рейс,
Но ни разу не думала о таком.
Это к лучшему. Раньше брела туда,
Где положено быть, от избы к избе.
А теперь, невзирая на города,
Я в конечном итоге приду к тебе.
Ты, конечно, дождёшься. И будем мы .
Будет мир, где уютно нам и тепло,
Но, чтоб не потерять ни единый миг,
Как-то увековечить хочу его.
Дальше точно должно быть,
иначе – жуть.
Но не царство рутины и чепухи.
Я решилась. Я свой выбираю путь:
Я хочу завести от тебя стихи.