Быстро течёт время. Вот уже год, как нет с нами русского поэта Геннадия Чистякова, степень глубины таланта которого можно понять только тогда, когда будешь относиться к своей родине, как к заповедному месту, и тогда заметишь в его стихах какое-то особое вещество жизни, дарованное только ему. А “заповедного” в его стихах немало, потому что он – сын своего поколения, а у каждого поколения – свои заповедные тайны, свои радости, своя боль.
Новгородская земля, на которой родился Геннадий Чистяков, немало несёт в себе прекрасных сказаний и легенд, повествующих об отдалённых сражениях, о шуме новгородского вече, воспроизводит народные вопли и плачи, речи мужественных князей, произнесённые на поле брани. Будущий поэт взрастал на этой благодатной почве – на земле, впитавшей немало фольклорных преданий, поверий с их неповторимым стилем, народным словом, отличающимся лаконичностью, непосредственностью и большой выразительной силой. Особенно глубоко это начинаешь чувствовать, когда погружаешься в книгу его воспоминаний “Невозвратное”, изданную в 2015 году в городе Тосно. Каждое слово в этой книге наполняет её “заповедным”, которое входило в сердце мальчика с раннего детства.
Родился Геннадий Алексеевич Чистяков на станции Песь Хвойнинского района Новгородской области 3 февраля 1939 года. Коллективизация разбросала Чистяковых по всей стране. Родители его – отец, Алексей Максимович Чистяков, и мать, Антонина Васильевна, – были выходцами из крестьянских семей Тверской области. В начале 30-х годов, спасаясь от коллективизации, сначала перебрались на станцию Песь дед и бабушка Геннадия, а в конце 30-х перебрались и его родители. В Песи находился крупный леспромхоз, где в то время основной тягловой силой были лошади, и закончивший ветеринарный техникум отец согласился работать в нём в должности ветеринара, а к тому же семье было предложено жильё.
С большой теплотой вспоминал поэт эти места, где месил он в детстве босыми пятками белые пески по отмелям реки, валялся на малахитовых мехах сосняка, где можно было ходить по ним, как по коврам. А сколько заповедных тайн хранило бескрайнее Мутвинское болото! В шести километрах от Песи находилось очень красивое село Мякишево, куда бегали деревенские дети посмотреть, как православные люди празднуют Троицу. Может быть, именно здесь, рядом со старой деревянной церквушкой, будто плывущей над холмом в окружении берёзовых и ольховых кущ, зарождалось в душе будущего поэта чувство Божественной красоты мира. И как тяжело было впоследствии, когда Геннадий Чистяков стал взрослым человеком, осознавать разрушение в мире этой гармонии:
Эта церковка возле дороги
С покосившимся набок крестом
Уж давно позабыла о Боге
И не помнит о Духе святом.
Всё в былом: и лампады, и свечи,
И распевы молитвенных слов –
Лишь гнездится какая-то нечисть
В полумраке её куполов.
И взойду я под своды пустые,
Где сквозь копоть – то крест, то звезда,
И душа моя, вздрогнув, застынет
И, быть может, сгорит от стыда…
(Церковка, 1975 г.)
Возвращение к Божественной гармонии мира, к детству и его заповедным тайнам – это одна из главных тем сборника поэта “Круговорот” (Санкт- Петербург, 2007 г.). За этим возвращением (“круговоротом”) стоят не просто минутные умонастроения, а судьба лирического героя, кровно связанного с судьбой своей Родины, всматриваясь в которую, он видит не только её прошлое, настоящее, но и будущее. А поэтическое пространство наполняется образами, идущими из родника памяти, которая нацелена, говоря словами Михаила Пришвина, “на что-то самое главное, возле чего ходит душа”. Какие же это поэтические образы?
Стихи обращены к деревне, напоминающей “горькую вдовушку”, которая смотрит на “сплетенье дорог” и думает о том, не вернётся ли к ней “на чужбине пропавший сынок”. Ждут возвращения к себе и подорожники, которые растут у обочин дорог. Именно они хранят память детства. Их нельзя уничтожить ни тяжестью ног пешеходов, ни грубыми шинами бегущих по пыльным дорогам машин: “Встали и насмерть стоят вдоль дорог Цепкие жители пыльной обочины”. Именно они могут исцелить не только раны тела, но и души лирического героя:
Шёл я дорогами правды и лжи,
Душу калечил страстями безбожника.
Родина, к ранам моим приложи
Лист подорожника, лист подорожника.
Почти в каждом стихотворении из сборника “Круговорот” встречаются у поэта “верстовые столбы навсегда перечёркнутых лет”. “Поезд памяти” уносит героя на родину, к “брошенным пашням да кладбищам, поросшим травой”, но именно это возвращение и дарует настоящую жизнь душе, которая живёт “любовью и спасением” в изменившемся современном мире:
Возвращайся, родной, возвращайся домой,
возвращайся,
Мой безвестный двойник,
неприкаянный путник земной,
Что напрасно искать?
Есть одно несомненное счастье –
Неизбывное счастье твоих возвращений домой.
Возвращение на малую родину для поэта – это возвращение прежде всего к самому себе, к тому, что стало теперь особо дорогим, откуда постоянно лирический герой Геннадия Чистякова черпает неистощимые нравственные силы. Стихи, посвящённые этой теме, написаны не в романтическом ключе: они не идеализируют реальность. В них больше – драматизма, нравственных уроков, грустных раздумий, мгновенных прозрений души, стремящейся понять таинственность и непостижимость вечной жизни Вселенной. Особенно ярко это отражено в стихах, где осмысливается “след кровавый”, который “процарапала война”. В стихотворении “Земная сила” автор размышляет о том, откуда черпает силы земля, для того чтобы на её просторных лугах каждый год появлялись ромашки, повилика, мятлик, чабрецы, чтобы снова лечь под косой:
Целый день коса косила,
Жёлтым золотом пыля.
Я спросил: “Откуда сила
Эта дикая, земля?”
И земля в ответ сказала,
Без укора и без зла:
Я живую плоть всосала,
Потому и расцвела.
Вот они, смотри, живые,
Молодые мужики –
Полевые, луговые,
Голубые васильки!
Поэт помогает нам увидеть события нашей истории объёмно; чаще всего – через монолог лирического героя. Одно из стихотворений о войне написано от лица “Неизвестного”, погибшего солдата, который в сорок первом “засыпан тяжёлым снарядом” возле своего верного “максима”, но дотянуться сквозь глину к пулемётной ленте он не может, чтобы зарядить пулемёт, хотя воинский долг этого требует. А в заключение – пронзительные строки, которые, пожалуй, и не встретишь у других поэтов, пишущих о войне:
Я сквозь глину тянусь,
Чтобы ленту дослать в пулемёт.
Сколько лет я тянусь!
Только чувствую больно и тяжко,
Как из левой руки
Прорастает горчайший осот,
А из правой руки
Прорастает сладчайшая кашка.
Война – одна из главных тем и в прозе, и в поэзии Геннадия Чистякова.
Желание заглянуть в своё военное и послевоенное детство отражено в книге “Невозвратное”. Поэт вспоминает бомбёжки в Песи и Хвойном. Домик Чистяковых находился у железной дороги, и его при обстрелах качало, словно при землетрясении. Мальчик от страха прятался под кроватью, когда слышал рёв немецкого самолёта, а мать выволакивала иногда маленького сына из-под кровати, и они бежали на улицу, чтобы спрятаться в какой-нибудь яме или щели.
В поэтическом сборнике “Красное яблочко” (Санкт – Петербург, 2012) есть маленькая поэма “Отец”, которая, на первый взгляд, может показаться несколько простой и по сюжету, и по языку, но после знакомства с ней вдруг начинаешь испытывать что-то “бьющее в душу”, горькую правду, несущую прозрение и лирическому герою поэмы, и тем, кто прочтёт эту поэму. Каждое слово в поэме неповторимо: оно несёт свои ритмы, свой вкус, цвет и запах, но самое главное – нельзя не почувствовать в его немудрёной простоте вечные истоки, идущие из глубин народного сознания.
Великий путь, пройденный русским солдатом, – это тема лучших произведений нашей литературы, в числе которых можно назвать поэму А.Т. Твардовского “Василий Тёркин”, где звучит “глас народа”, где можно увидеть восхождение поэта от частного к общему, от бытового к возвышенному и героическому. Поэма “Отец” Геннадия Чистякова тоже отражает судьбу человека, прошедшего через горнило страшной, бесчеловечной войны. В ней ярко нарисованы многие эпизоды из жизни семьи после возвращения солдата с чужбины домой, но главный лейтмотив поэмы заключён в авторских рассуждениях сына об отце, а фактически – о русском солдате, вернувшемся после войны в родную деревню:
Дважды контуженный,
В спину и голову раненный,
Под Кенигсбергом
Тонувший в зыбучем песке,
В сорок шестом
Возвратился отец из Германии,
Ждали с добычей,
А он прикатил налегке.
Подшучивали над ним по этому поводу родные и земляки, что вернулся он без всяких трофеев, а он тоже отвечал им грубоватыми шутками. Сам же донашивал армейскую форму и приносил “с получки” недорогие гостинцы для семьи. Сыну отец казался очень строгим, и особенно он боялся крепкой выделки армейского ремня. С годами холодок между отцом и сыном нарастал, пока окончательно души их не “замкнулись на замок”. Сын уехал из родного гнезда, и в родные края его почему-то не тянуло. Но когда не стало отца, бесследно ушло из души сына всё незначительное, мелкое, позабылись все обиды, и воссияла в ней какая-то новая правда, связанная с судьбой всех тех людей, кто прошёл через ад войны:
Умер он рано –
Аукнулись обе контузии,
Да под лопаткой
Железа четыре куска,
Да наступленье
В Восточной, растерзанной Пруссии,
Где он с десантом
Барахтался в гиблых песках.
Как же складывалась его собственная биография? В книге “Невозвратное” автор воспроизводит многое, что стало для него главным, “заповедным”.
В Песи семья Чистяковых жила до осени 1951 года. Позже переехала в деревню Анциферово Хвойнинского района, где по-прежнему отец был ветеринаром при конном обозе, который занимался вывозом леса. В 1956 году, после окончания школы, Чистяковы переехали в Ушаки Тосненского района Ленинградской области.
А юноша поступил учиться в Волховское техническое училище по специальности слесаря-монтажника. Жить приходилось в общежитии, в комнате на 10-12 человек. Порядок в училище был почти армейский, да и само училище представляло собой мрачноватое кирпичное здание на Волховском проспекте. Получив профессию слесаря и электрика, в конце 70-х – начале 80-х, Геннадий Чистяков занимался режимной наладкой котлов. Гаечный ключ, напильник, слесарные инструменты, изучение свойств металлов и сплавов и способы их обработки – всё это было главным для него в период освоения рабочей профессии.
После окончания училища приходилось налаживать работу котлов в Ленинграде и в его пригородах. Была длительная командировка на строительство завода в Пикалёво, где приходилось лазить по пыльным чердакам жилых домов, чтобы выпускать воздух из внутренних теплопроводов.
Окончив вечернее отделение Техникума промышленной теплотехники в Ленинграде, он работал в монтажном управлении города Ленинграда. Приходилось работать на Ижорском заводе, где монтажный участок находился в бывшей церкви, которая и теперь стоит за забором Ижорского завода ниже плотины, перегородившей реку Ижору. Были неоднократные командировки в Петрозаводск, Мурманск и в другие города.
Следует заметить, что обе поэтические книги Геннадия Чистякова, глубоко раскрывающие жизнь и своих земляков, и всего русского народа, получили высокую оценку у современных читателей. За книгу “Круговорот” он был принят в члены Союза писателей России, стал лауреатом престижной литературной премии “Ладога” им. А.Прокофьева. Высокую оценку обеим поэтическим книгам Геннадия Чистякова дал поэт Николай Рачков, который в течение многих лет является руководителем ЛИТО “Тосненская сторонка”. Особенно высоко он ценил поэтический язык Геннадия Чистякова: “…Не испорченный ни сленгом, ни вкраплениями чужеродного, чистый русский язык, живой и вечно новый, подтверждает национальную и самобытную культуру классической литературной речи, которая завоевала мир, о которой подчас забывают многие нынче пишущие”.
Своё чувство к Родине, Отчизне поэт очень тонко передает словом через любовь к малой Родине. В стихотворении “Сиротство” он создаёт образ разорённой деревни, которая верой и правдой служила Отчизне:
“Голодала сама, но кормила огромный народ”. “Настрадавшееся в колхозной неволе”, старшее поколение советовало не возвращаться молодёжи в деревню.
Так и вышло оно,
И дорогу к тесовым воротцам,
К палисадничкам тем,
Чёрным снегом года замели.
И не думали мы, убегая,
Что наше сиротство
Обернётся сиротством родимой земли.
Ничего не вернуть
Да теперь уж и каяться поздно,
Что здесь будет потом,
Я об этом гадать не берусь.
Но деревню свою
Мы, родимый, оплакали слёзно.
Мы – деревню, а вам
Не пришлось бы оплакивать Русь.
(“Сиротство”)
Судьба поэта тосненской земли Геннадия Чистякова – это уникальная судьба творческого человека, который, не отрываясь от земли, от крестьянского труда, работал в области энергетики, участвуя во многих трудовых десантах советской эпохи, выполняя сложные задачи производства, будучи сначала простым рабочим, позднее – инженером-наладчиком. К тому же, не заканчивая никаких гуманитарных вузов, он был начитанным, эрудированным человеком, поэтом, прозаиком, очень скромным, с искромётным чувством юмора, каким помнят его читатели, коллеги по ЛИТО “Тосненская сторонка”. Помимо авторских поэтических книг, Геннадий Чистяков публиковал свои произведения в “Литературной России”, в “Роман-журнале XXI век”, в журналах: “Нева”, “Аврора”, “Родная Ладога”, “Аргамак” (Татарстан), в поэтических антологиях Санкт-Петербурга и Ленинградской области. Это был поэт, который никогда не останавливался в своих духовных исканиях, никогда не переставал быть взыскательным судьёй собственного поэтического слова, чутко прислушиваясь к дыханию эпохи, к мыслям и словам своих земляков. Именно из этого и рождалось его “заповедное” слово, открывшее нам столько красоты, чувства удивления миром и человеком.
Любовь Федунова,
член Союза писателей России,
руководитель Рубцовского центра Санкт- Петербурга
