Несмотря на интернет и множество бумажных средств массовой информации, современный мир сильно расколот. Причем эта расколотость – явление планетарное. Некоторые представители “прогрессивной” интеллигенции о жизни в Париже знают больше, чем о жизни, к примеру, в ярославской глубинке. Я предлагаю нашим читателям материал, опубликованный в районной газете “Брейтовские новости” 5 марта 2019 года.
Этой зимой в селе Орлово умер последний мужик. Умер не от старости – он не дожил еще и до пенсии. Последние шаги в своей жизни он сделал, забираясь на ночь… в русскую печь, где, ежась от холода и страдая от голода, коротал ночные часы.
Он родился и вырос в многодетной благополучной семье. Его мать работала в колхозе ветеринарным фельдшером, имела репутацию грамотного специалиста и хорошего, доброжелательного человека.
Орлово когда-то было центром крупного колхоза “Знамя комсомола”. В селе была начальная школа, большой клуб, контора, магазин, конюшня. В версте от Орлова стоял крупный животноводческий комплекс, в котором содержалось большое дойное стадо коров, а рядом – телятник-откормочник. На этих объектах трудились мужчины и женщины села и деревни Брилино. Здесь находил применение своим силам и уменью и тот мужик, который закончил свой жизненный путь в русской печи.
Когда по России прокатилась волна разрухи и опустели колхозные фермы, мужик еще довольно долго благополучно жил своим подсобным хозяйством, в котором имелись и коровы, и большое стадо овец, и личный гужевой транспорт. Все это требовало постоянного приложения больших физических, изнуряющих сил, что в конечном счете подорвало здоровье этого жителя Орлова. Он стал не в состоянии обеспечивать свое подворье всем необходимым, перестал быть интересен жене, как мужчина, и она заменила его на другого – молодого, еще “не заезженного” парня.
А мужик поселился в пустом родительском доме и оказался там один на один с безысходной тоской. По причине физической слабости не способный даже заготовить дров на зиму, он для отопления избы выпилил в доме все, что было можно, оставив две половицы от порога до печки.
Трудно представить его существование без работы в малолюдной умирающей деревне, без средств на покупку продуктов питания.
А ведь он вырастил трех дочерей и по-отцовски любил их. Когда девочки учились в Сутковской школе, частенько отвозил их на занятия на лошади, оберегая их хрупкое здоровье и слабые детские силенки…
В деревне Брилино, расположенной по соседству с селом Орлово, давно разменяв девятый десяток, живет Николай Егорович Крылов – отец шестерых детей. Он давно пережил всех деревенских мужиков и остался в населенном пункте один среди пожилых вдов.
Долгие годы Николай Егорович был в этой небольшой деревне бригадиром, слыл хорошим организатором. Его уважали женщины. Недоверчиво, с опаской относились к нему мужчины, так как должность бригадира обязывала заходить с нарядом на работу в каждую избу, а не всегда в то время присутствовал дома хозяин… И хотя Николай Егорович считался порядочным семьянином, но, наделенный непревзойденным чувством юмора, он частенько подшучивал над мужиками, а те нередко воспринимали его шутки всерьез.
Иные его шутки носили парадоксальный характер, и не всегда сразу можно было уловить в них истину. Спрашивали, например, у Николая Егоровича – а куда подевался у тетки Дарьи муж? А ты разве не знаешь, отвечал бригадир, что он еще в прошлом году в Петров день на льду разбился. И тот, кто не знал, когда бывает Петров день (12 июля), принимал ответ за чистую монету.
– Поздно встаешь, парень, – заходя с нарядом в избу, укорял молодого человека Николай Егорович. – Вот, бывало, пастух еще и коров не сгонял, а мы уж с отцом – на лыжах!
И думалось парню спросонья, что коров в деревне сгоняли действительно ни свет ни заря, а вот розыгрыш насчет лыж прояснялся лишь после окончательного пробуждения.
– А что, Сашка, батько-то с тобой живет, или как? – с серьезностью в голосе спросил однажды Николай Егорович своего сына. Тот подумал, что разум покинул отца, он не узнает собственного сына. Но, оказалось, это – шутка с большой долей здравого смысла. Сашка звал отца жить к себе, благо деревня сына – рядом. Но суть в том, что Николай Егорович в другом, чужом для него, месте жить не может.
Здесь, в Брилино, прошла вся его жизнь. Здесь все напоминает ему о своих, деревенских. Да и не каждое дерево приживется на новом месте… Звали к себе и дочери, которых у него четыре; но им тоже было категорично отказано. И дети, послушные воле отца, установили очередность по уходу за ним; хотя у каждой – свой дом, своя семья. И живут они по месяцу в родительском доме…
Тепло и уютно старому с ними.
Два человека.
Две судьбы.
Алексей Муранов.
с. Прозорово