У русской литературы особенное предназначение, что ярко выразилось в произведениях второй половины XIX века, раскрывших духовный контекст жизни. Русских писателей, в художественной, образной форме решавших сложнейшие вопросы бытия, вполне можно причислить к мыслителям. Потребность в истине, постоянная поглощенность вопросами о смысле жизни нередко называется поистине русской чертой, как об этом сказано у Н. А. Бердяева: “В России, в душе народной, есть какое-то бесконечное искание, искание невидимого града-Китежа, незримого дома”.
Обращаясь к истокам такой традиции, прежде всего, можно упомянуть о славянофильстве, давшем обоснование национальной миссии России. Славянофилы поистине совершили подвиг национального самосознания, перейдя от идеи синтеза европейской культуры и русского начала к идее национальной культуры в контексте Православия, которое понималось ими как основа русского способа бытия, когда внешние тяготы преодолеваются внутренним возвышением над ними. Соответственно, идеальный облик русского человека воспринимался как духовный. А. Ф. Лосев писал: “Славянофилы выросли на русской почве, они сотворены из русской земли, они наполнены основательным, непреклонным духом земли, они прочно связаны с землей, их нельзя от нее отделить, не повредив их существа… В славянофилах чувствуется спокойствие, уравновешенность и несокрушимая надежность”. Следуя традициям славянофильства, И. А. Ильин основной порок западной культуры видел в секуляризации жизни и связывал восстановление России с религиозным очищением и самобытным творчеством. Он выдвинул идею воспитания в русском народе национального духовного характера и считал необходимым создание христианской культуры. Всякое подлинное искусство, в его понимании, также имеет религиозно-духовные корни. Благословение Церкви русского народа на высокое служение выразилось в известном пророчестве о великом будущем России, о Москве как Третьем Риме – хранителе Православного вероучения, его последнем оплоте, в котором утверждается торжество Божественной справедливости и любви.
Почвенничество, литературное течение и направление общественной и философской мысли в России
1860-х годов, явилось продолжением славянофильства (неославянофильство), утверждающим самобытность России. Основы почвенничества восходят к идеям и концепциям журнала “Москвитянин” (1850-1856) во главе с А. А. Григорьевым. Почвенничество, по определению Григорьева, характеризовалось “восстановлением в душе новой или, лучше сказать, обновленной веры в грунт, в почву, в народ”. Григорьев применил к литературе понятие народности, которая была для него выражением стихии русской души, почвы – глубиной народной жизни, таинственной стороной исторического движения. Ф. М. Достоевский, претерпев глубокие изменения в мировоззрении после каторги, по возвращении в 1859 г. в Петербург становится одним из главных идеологов “почвенничества”.
С начала 1861-го по апрель 1863 г. Достоевский издает в Петербурге со старшим братом Михаилом журнал “Время”, а затем его продолжение – “Эпоху” (1864-1865), после смерти брата (в июле 1864 г.) выпускает журнал один. С выходом “Времени” начинается новый интенсивный период работы Достоевского в качестве художника и публициста. Ф. М. Достоевский считал возвращение к “почве”, народу, основам русского национального духа необходимым шагом для позитивного исторического развития России. Русский народ был воспринят как народ-богоносец, Православие – как духовный стержень русской самобытности. Почвенничество понималось Достоевским как религиозная и социальная доктрина, способная переустроить жизнь на христианских началах братства и единения. Идея русской “всечеловечности” призвана была соединять мировые культурные ценности и народные идеалы. Это глубинное народное мировоззрение, краеугольным камнем которого для писателя явилось чувство органической связи всех людей между собой, рождающее всемирную отзывчивость, братское сочувствие каждого человека другому, готовность добровольно прийти на помощь.
Достоевский явился автором знаменитого понятия “русская идея”, употребив его впервые в “Объявлении о подписке на журнал “Время” на 1861 г., где был представлен краткий манифест почвенничества: “…Русская идея, может быть, будет синтезом всех тех идей, которые с таким упорством, с таким мужеством развивает Европа в отдельных своих национальностях; что, может быть, все враждебное в этих идеях найдет свое применение и дальнейшее развитие в русской народности”, а также: “Мы убедились, наконец, что мы тоже отдельная национальность и что наша задача – создать себе новую форму, нашу собственную, родную, взятую из почвы нашей, взятую из народного духа и из народных начал”.
Понятие почвы обретало все более глубокое содержание и стало пониматься как духовно-нравственный пласт общественно-политической жизни. Обретение почвы, соответственно, стало означать прикосновение к подлинному смыслу Православия и православной святости, бережно хранимому в народе. К данному кругу представлений примыкали и другие общественные деятели и публицисты, группировавшиеся вокруг журналов “Время” и “Эпоха”. Таким образом, идеология почвенничества осуществлялась не только в философских трудах, но и в поэзии, прозе, публицистике. Почвенничество возникло в атмосфере острых идейных баталий о своеобразии исторического пути России. Более того, основные идеи почвенничества и сложились в полемике с журналами “Современник” Н. Г. Чернышевского и “Русское слово” Д. И. Писарева, рупорами революционных демократов и нигилизма. “Великая реформа” 1861 г., открывая период общественного подъема и спада, способствовала бурному росту количества газет и журналов, на страницах которых обсуждались острейшие социально-экономические вопросы.
Почвенничество продолжало оказывать влияние на русскую культуру и в более поздние годы. Так, в 1870-е гг. черты почвенничества проявились в философских сочинениях Н. Я. Данилевского и “Дневнике писателя” Достоевского. Во второй половине XX в. почвенничество возродилось в “деревенской прозе” и публикациях на историко-патриотические темы (В. Г. Распутин, В. П. Астафьев, В. И. Белов, Ф. А. Абрамов, В. М. Шукшин, В. А. Солоухин и другие), поддерживая духовно-нравственные рубежи Отечества.
Одним из ярких продолжателей идей почвенничества стал В. И. Белов, всегда стремившийся защищать и восстанавливать русские традиции и национальные ценности, – самобытный представитель “деревенской прозы”, которую можно и нужно понимать не только и не столько в узко-этнографическом или географическом, сколько в бытийном и социокультурном смысле. Проводя параллели с основателем почвенничества Ф. М. Достоевским, можно отметить сходства в творчестве и мировоззрении. Так, оба писателя выразили себя не только в художественной прозе, но и в публицистике, занимающей немало места в их наследии. Внимание к острым проблемам современности, боль за Россию, открытость миру, глубокая искренность – их отличительные черты. Не только в публицистике, но и в художественном творчестве и Достоевский, и Белов брали темы “из жизни”: Достоевский, как известно, зачастую из газетной хроники Петербурга; Белов – из реальной жизни в родных местах, на Вологодчине. Достоевский – истинно петербургский писатель, который на протяжении тридцати лет в Петербурге жил и сделал его местом действия многих своих произведений. Писатель увидел его как город страдающий, истинно русский, на который постоянно примеряют чуждые ему одежды. В. И. Белов считал, что для человека естественно жить в деревне, ближе к истокам, к природе. Но в этом выборе места действия нет противоречия, писатели помещают своих персонажей в привычный для них самих мир, будь то большой город или деревня, и человек видится в неотъемлемой связи со средой своего пребывания, часто тоскующим по гармонии с миром.
Интерес к судьбе “маленького человека” обоих писателей отражается в сходстве внутреннего мира их литературных персонажей. Таковы “Бедные люди” Достоевского. Макару Девушкину не чужды благородные порывы и осмысление жизни. Это неприхотливый, привязчивый, сердечный человек, сострадающий другим; порядочный, скромный, трудолюбивый, постоянный и самоотверженный в привязанностях. Второй Макар, Макар Долгорукий, бывший крепостной, дворовый Версилова и садовник, по замыслу Достоевского, воплощает лучшие черты русского народа, в попытке автора создать идеальный образ человека, близкого к святости (“Подросток”). Глубокая и осознанная ориентация на духовные ценности отражается в словах Макара: “…жить без Бога – одна лишь мука”. Как и мужик Марей из “Дневника писателя”, это символ народной святости – естественного жизнелюбия, доброты, смирения, природной мудрости. Среди персонажей Ф. М. Достоевского особое место занимают такие “чистые сердцем”. Преподобный Исаак Сирин говорит: “Когда можно сказать, что достиг кто чистоты? – когда всех людей видит кто хорошими и никто не представляется ему нечистым и оскверненным, тогда подлинно чист он сердцем”. Среди прозы Белова можно вспомнить и повесть “Привычное дело” (Иван Африканович, считающий житейские неурядицы “привычным делом”, и жена его Екатерина, русская женщина, готовая взять на себя заботы о семье), и “Плотницкие рассказы”, и этнографические очерки народной эстетики с символичным названием “Лад”. По прочтении остается стойкая мысль – пока наш народ не обретет Бога в душе своей, до тех пор не вернется и наш русский лад. Забвение таких исконных понятий, как “земля”, “родина”, “дом”, “семья” ведет к необратимым последствиям: человек превращается в “перекати-поле”, в маргинала, не способного различать добро и зло, прекрасное и безобразное. Так и полемичный роман Белова “Всё впереди”, затронул, как теперь оказалось, важные болевые точки, – роман-предупреждение о грядущем распаде семей, о падении нравственности, о девальвации научной интеллигенции, об обострении межнациональных отношений…
Оба писателя уверовали в зрелом возрасте, сознательно приняв православное мировоззрение. Известны слова Достоевского, который всю свою жизнь был занят проблемой веры, идя к ней по непростому пути, в упорной внутренней борьбе: “Не как мальчик же я верую во Христа и Его исповедую, а через большое горнило сомнений моя осанна прошла…”, – написал он в конце жизни в последней записной тетради, делая вывод о том, что противостояние злу, победа добра возможны только в Православии и благодаря Личности Христа. Христос для Достоевского – мерило всего. Логикой и разумом, считал Достоевский, человек не может понять тайну мира. С такой позицией связано и восприятие Достоевским Церкви как положительного общественного идеала, основы и цели всех мыслей и дел. Основание общественного идеала Достоевского – нравственное возрождение и духовный подвиг русского народа (“почвы”), живущего в идее Православия. Не сразу уверовал и Белов, становясь христианином постепенно, к концу жизни. Белов неоднократно рассказывал в разных интервью, что долго не мог понять и принять Достоевского, и даже искренне удивлялся тому, что люди читают его книги. Зато потом он полюбил Достоевского и называл “Бесов” самым пророческим произведением русской литературы. Понять же Достоевского возможно в полной мере только с учетом духовно-нравственного вектора бытия, и такое полное принятие его Беловым свидетельствует о подлинности его веры. В одном из интервью он говорит, что главное в русской душе – совестливость и религиозность, иначе не распознать Его; христианство – это и есть совестливость; христианство не только способно спасти Россию, но и обязано спасти, т. к. христианство в душах наших. И. А. Ильин назвал духовную основу русской идеи, подразумевающей исключительность русского народа, приоритет общих интересов перед индивидуальными, интуиции перед логикой, “диктатурой совести”, а сердечность типично русской чертой: “…русская идея есть идея сердца. Она утверждает, что главное в жизни есть любовь <…> Эту идею русско-славянская душа, издревле и органически предрасположенная к чувству, сочувствию и доброте, восприняла исторически от христианства: она отозвалась сердцем на Божие благовестие, на главную заповедь Божию, и уверовала, что “Бог есть Любовь””.
Сегодня русская проза продолжает традиции, заложенные классиками, приобщая читателей к сокровищнице русской культуры. Большой вклад в укрепление почвеннической позиции вносят современные петербургские писатели. Так, художественное творчество А. Г. Скокова всегда привлекает отточенностью слога, яркостью образов, сопереживанием своим героям – “маленьким людям” из народа, кем бы и откуда они ни были. А в новом очерке “Кто поднимет село Рождество?” с подзаголовком “Осиротевшее Нечерноземье” (Молодая гвардия, 2022, № 9) поднимаются животрепещущие вопросы возрождения тверской деревни. “Не проспи, Русь, свою Жар-птицу!” – обращается к нам писатель, всей душой болеющий за древнюю Русскую землю.
Почвенничество, как неотъемлемая часть отечественной традиции русской мысли, оказало существенное влияние на развитие общественно-политических и философских идей в нашей стране. Надо полагать, что идеология почвенничества необычайно важна для современной жизни российского общества. Только осознавая особый путь России, отдавая приоритет духовным ценностям, уповая на духовно-нравственное возрождение народа, можно справиться с теми сложными обстоятельствами, которые нас сегодня окружают.
Елена Коржова,
член Союза писателей России