Умом Россию не понять,
Аршином общим не измерить:
У ней особенная стать –
В Россию можно только верить.
Ф. И. Тютчев – любимейший мой поэт с юности. Его
утонченные строки всегда со мной, в печали и в
радости. Ловлю себя на мысли о том, что время от
времени у меня возникает желание написать о нем,
ведь золотой XIX век русской литературы не раз
становился предметом моих размышлений. Писатели
и поэты этого времени особенно глубоко осмыслили
предельные проблемы человеческого бытия,
взаимоотношения человека с миром – с Богом, людьми
и природой, в своих духовно-нравственных поисках
особенно точно и проникновенно отобразили
устремленность русского человека к высшему идеалу.
Но, всякий раз подойдя вплотную, я останавливалась
у подножия тютчевской глыбы, ясно ощущая возле нее
свою малость и мелкость, погруженность в
обыденность. Как сказал В. В. Кожинов, существо
поэзии Тютчева не в философии, мыслях и системе, а
в величественном образе мыслителя, воплощенного
в ней. Юбилей поэта подтолкнул меня набраться
смелости и все же сказать свое слово о нем – как умею,
как понимаю и чувствую.
Внимание к юбилейной дате поэта не случайно.
Россия сейчас переживает сложные дни и не впер-
вые стоит на переломном этапе своей истории. В
такие моменты всегда находились люди, которые
вдохновляли тех, кто сомневается, кто еще не оп-
ределился в своем жизненном выборе. История
вновь напоминает нам о верных ориентирах, выс-
вечивает из глубины веков маяки, которые со сво-
ей высоты могли бы осветить путь тем, кто барах-
тается в море житейском. Так и Тютчев сегодня
очень современен, давая бессмертный, вечный
ответ колеблющимся. Как во времена Тютчева, се-
годня идет острая борьба патриотических и либе-
ральных ценностей, проникающих из западной
культуры. Тютчев же выступает ярким выразителем
и защитником национальной идеи России. Этим
объясняется сложное течение его карьеры. Он
никогда не сидел в башне из слоновой кости, а, на-
против, всегда был на передовой, в гуще истории и
политики.
Беззаветная любовь к России – основное, сущно-
стное качество Тютчева. И. А. Ильин считал, что
были русские писатели, которые понимали духов-
ное существо России и указывали ей путь в буду-
щее – среди них Пушкин, Гоголь, Достоевский и Тют-
чев. По Тютчеву, любовь к России равноценна люб-
ви к Богу. ” Любовь к России, – утверждал И. С.
Аксаков, хорошо знавший и любивший Тютчева, –
вера в ее будущее, убеждение в ее верховном ис-
торическом призвании владели Тютчевым могуще-
ственно, упорно, безраздельно, с самых ранних лет
и до последнего воздыхания. Они жили в нем на
степени какой-то стихийной силы, более властной,
чем всякое иное, личное чувство. Россия была для
него высшим интересом жизни: к ней устремлялись
его мысли на смертном одре”. Благодаря этой силе
любви он, сполна одаренный и проницательный
по своей природе, стал поистине пророком судеб
России, предвидел ход истории, схватку с Западом.
Он ясно понимал, что России предстоит “новый
1812 год”, что и произошло как русско-турецкая
война 1854 г. Противостояние России и Запада да-
лее обострилось в середине XX века трагедией Вто-
рой мировой и Великой Отечественной войны. Это
противостояние мы наблюдаем и сегодня.
Становление его личности, с одной стороны, оче-
видно, а с другой – полная загадка. Тютчев родился
в дворянском гнезде в срединной Руси. Детство его
прошло в Овстугской усадьбе Орловской губернии
и сопровождалось ранним и органичным приоб-
щением к природе, народу, истории. Сыграл свою
роль и нравственно-духовный строй семьи, а так-
же наставления незаурядного педагога С. Е. Раи-
ча. В семье бережно хранили память о Захарии
Тутчеве – герое Куликовской битвы. Тютчев с ранних
лет жил в Москве, но постоянно навещал усадьбу.
В отрочестве Тютчев пережил события войны 1812
года, ему было тогда 9 лет. Вероятно, именно тогда
зажглась его пламенная любовь к России. От рож-
дения Тютчев имел и добросердечие, и блестящие
дарования. Московский университет он оканчива-
ет в день своего 18-летия, три месяца живет в Пе-
тербурге, а затем уезжает в Мюнхен на дипломати-
ческую службу, живет в Германии, Италии целых 22
года, лишь иногда ненадолго приезжая в Россию.
Это почти треть сознательной жизни. За это время
произошло глубокое освоение Тютчевым германс-
кой культуры, переживающей взлет. Он был зна-
ком с И. Гете, который приглашал его к себе лично,
дружил с Г. Гейне, тесно общался с Ф. Шеллингом.
Однако “русскость” Тютчева вдали от Родины толь-
ко укрепляется, становится все более осмыслен-
ной и зрелой. Поистине, “большое видится на рас-
стоянье”. Такое становление личности – своего
рода духовная лествица, как у многих лучших сынов
Отчизны. Так, Н. В. Гоголь, надолго уехав в Италию,
укрепляется в своей любви к России, обретает силы
для самовыражения в духовной прозе. В особен-
ностях религиозной жизни лютеранской Германии
и католической Италии Тютчев усмотрел причины
духовного тупика, в котором оказался Запад.
Приехав в Россию, Тютчев увидел своих союзни-
ков в славянофилах. Как и славянофилы, Тютчев
глубоко понял своеобразие России, хранящей пол-
ноту и чистоту Православия, и значение веры для
личности и общества, для укрепления духовных на-
чал и нравственных норм бытия.
С одной стороны, мы знаем много фактов о жиз-
ни Тютчева, о его окружении с детства русской дей-
ствительностью. С другой – все же человеческому
разуму не понять, как, пережив юным человеком
более чем 20-летний отрыв от Родины, он стал та-
ким глубоко русским, так точно понял русскую душу
и так смело ее защищал? Не иначе как здесь яв-
ное действие Промысла Божия. На пятом десятке
лет, приехав в Россию уже насовсем, Тютчев актив-
но участвует в политической деятельности. В 1857-
1873 годах он был главным советником министра
иностранных дел А. М. Горчакова, его ценили цари.
Русское общество было очаровано Тютчевым как
искрометным собеседником, искусством вести раз-
говор, за которым скрывался мощный строгий ум.
Это было одной из сверкающих граней его могучей
личности, как, впрочем, и его поэзия, благодаря
которой мы о нем сегодня и знаем. На всех его
деяниях лежит отпечаток образа оригинального
мыслителя, одного из творцов философии истории,
тонкого психолога, остро чувствующего и глубоко
мыслящего человека, пламенного патриота своей
Родины.
Поэтическое творчество Тютчева лишь часть его
полувековой деятельности. Известно, что сам Тют-
чев не придавал особого значения своей поэзии.
Его биограф И. С. Аксаков пишет об особой его
скромности, смирении, вплоть до того, что “в тщес-
лавии у Тютчева был органический недостаток”, что
явление редчайшее для творческого человека.
Писать стихи было для Тютчева органичной внут-
ренней потребностью. Отсюда в его стихотворени-
ях не только верность внешнего образа, но и пол-
нота внутреннего ощущения. Тютчев не стремился
публиковать свои произведения, о многих из них
мы знаем только благодаря случайности, заботе
его ближних, которые сохраняли небрежные лист-
ки. Первый поэтический сборник Тютчева вышел на
его шестом десятке лет, тогда-то о нем и узнали
как о превосходном поэте. И. С. Тургенев сравнил
его поэзию с фиалкой, удивительную красоту и аро-
мат которой можно ощутить, только вплотную к ней
приблизившись, а А. А. Фет – с красотой звездного
неба: как если, выглянув в окно, мы видим край
неба, то понимаем, что за ним необъятные про-
сторы таких звезд. Глубокая искренность, задушев-
ность, грациозность, музыкальность, – и мой огра-
ниченный ум спотыкается в поисках эпитетов, –
неотъемлемые качества этой поэзии, драгоценной
жемчужины России.
Тютчев – поэт пушкинской плеяды. Поэзия Тютче-
ва достойно продолжает творчество А. С. Пушкина.
Это подлинно русская поэзия. Тютчев так и не
встретился с Пушкиным, но был дружен с его дру-
зьями – В. А. Жуковским, П. Я. Чаадаевым, П. А.
Вяземским. Благодаря Жуковскому Пушкин знал о
Тютчеве, напечатал несколько его стихотворений в
“Современнике”.
С Ф. М. Достоевским Тютчев несколько раз встре-
чался, но тесного общения не получилось. Может
быть, оба оказались слишком самодостаточными.
Хотя на деле и по мировоззрению, и по образу мыс-
лей и чувств Тютчев и Достоевский весьма близки.
Добрым гением здесь оказался А. Н. Майков, дру-
живший с ними обоими и выступавший в качестве
связующего звена. Тютчев сразу оценил “Преступ-
ление и наказание”. Достоевский, в свою очередь,
нередко цитировал Тютчева, особенно его проро-
ческое откровение о России:
Эти бедные селенья,
Эта скудная природа –
Край родной долготерпенья,
Край ты русского народа!
Не поймет и не заметит
Гордый взор иноплеменный,
Что сквозит и тайно светит
В наготе твоей смиренной.
Удрученный ношей крестной,
Всю тебя, земля родная,
В рабском виде Царь Небесный
Исходил, благословляя.
Русская земля несет в себе благословение Спа-
сителя, явившего высший образ, идеал смирения:
от Рождества в яслях до принятия позорной “рабс-
кой” казни на Кресте. Христова вера и Русь при-
знавались Тютчевым высшими духовными ценнос-
тями. Трагизм человеческого существования зак-
лючается именно в недостатке веры.
Прекрасно зная иностранные языки, Тютчев,
пребывая за границей, много переводил на рус-
ский. Его перевод оды Ф. Шиллера “К радости” при-
влек внимание Достоевского, который поместил ее
в “Братьях Карамазовых”, отдав предпочтение пе-
реводу именно тютчевскому. Тютчева и Достоевс-
кого роднит любовь к России, активная жизненная
позиция (Достоевский выражал ее на страницах
своих журналов и Дневника писателя, Тютчев – сво-
ей политической деятельностью), а также близость
мироощущения, особая духовная чуткость, интерес
к тайне человека, постижение иррациональности
человеческой души, ее противоречивости при уст-
ремленности к горнему, к ее взлетам и падениям,
внутренней борьбы. Оба русских мыслителя обли-
чали самообожание разума и противопоставляли
ему смирение как философско-нравственный прин-
цип, послушание – своеволию, теоцентризм – ант-
ропоцентризму в понимании человека и истории,
Божественное – человеческому. Как и Достоевский,
Тютчев ясно сознал несовершенство, слабость про-
явлений собственного человеческого «Я», и про-
тивился гордому самообожествлению индивидуа-
листического начала западного человека. Оба про-
зорливо предвидели будущее России, предрекая
страшные последствия апофеоза человеческого
“я”, и противились западной ментальности, эго-ори-
ентации. Можно сказать еще яснее: Тютчев – это
Достоевский в лирической поэзии. Кто еще так точ-
но выразил неуловимые предельные переживания
человеческой души, тайные извивы мысли? Доста-
точно вспомнить строки Тютчева:
О вещая душа моя,
О сердце, полное тревоги!
О, как ты бьешься на пороге
Как бы двойного бытия!
Спросим себя, кто еще с такой силой передал
состояние души, пребывающей на грани бытия?
Сила поэтической мысли сочетается в поэзии Тют-
чева с особой поэтической чуткостью, что позволя-
ет ему запечатлевать быстротекущее, неуловимое
в душе, жаждущей очищающей силы смирения:
Пускай страдальческую грудь
Волнуют страсти роковые –
Душа готова, как Мария,
К ногам Христа навек прильнуть
Тютчев стремился запечатлеть мгновения жиз-
ни, мгновения состояния души, ощущая бессилие
слова для выражения богатства внутреннего мира:
Молчи, скрывайся и таи
И чувства и мечты свои –
Пускай в душевной глубине
Встают и заходят оне
Безмолвно, как звезды в ночи, –
Любуйся ими – и молчи.
И поэтому столь трепетно чувство охватывающей
душу грусти:
Нам не дано предугадать,
Как слово наше отзовется, –
И нам сочувствие дается,
Как нам дается благодать
Ряд стихотворений Тютчева содержит элементы
молитвы:
Пошли, Господь, свою отраду
Тому, кто жизненной тропой
Как бедный нищий мимо саду
Бредет по знойной мостовой.
Непревзойденно, конечно, и тютчевское совер-
шенство описания картин природы. Мгновения при-
роды отображаются в тончайших переживаниях
души:
Тени сизые смесились,
Цвет поблекнул, звук уснул –
Жизнь, движенье разрешились
В сумрак зыбкий, в дальний гул…
Мотылька полет незримый
Слышен в воздухе ночном…
Час тоски невыразимой!..
Все во мне, и я во всем!..
Сумрак тихий, сумрак сонный,
Лейся в глубь моей души,
Тихий, томный, благовонный,
Все залей и утиши.
Чувства – мглой самозабвенья
Переполни через край!..
Дай вкусить уничтоженья,
С миром дремлющим смешай!
И наконец – тютчевское завещание, которое выг-
лядит очень современно:
Не плоть, а дух растлился в наши дни,
И человек отчаянно тоскует
Он к свету рвется из ночной тени
И, свет обретши, ропщет и бунтует.
Безверием палим и иссушен,
Невыносимое он днесь выносит
И сознает свою погибель он,
И жаждет веры – но о ней не просит
Не скажет ввек, с молитвой и слезой,
Как ни скорбит перед замкнутой дверью:
“Впусти меня! – Я верю, Боже мой!
Приди на помощь моему неверью!..
Сегодня в России в сложных социально-эконо-
мических условиях и при обострении внутренних
противоречий в душе человека отмечается усиле-
ние тяги к духовной жизни. Православная культура
вновь открывается нашему народу как животворя-
щая и утверждающая жизнь сила, как опора про-
шлого и источник будущего. Все виды древних ис-
кусств, в том числе художественная литература и
поэзия, были созданы человеком для утоления ду-
ховной жажды. Словами Д. С. Лихачева, если в Ита-
лии нацию создала музыка, то в России нацию со-
здала литература. Русская литература, освещенная
любовью к человеку, к миру, к Богу, всегда подни-
мала сложнейшие проблемы бытия, выражая по-
иски истины и смысла. Прежде всего, это относит-
ся к поэзии, пробуждающей “чувства добрые”. Так
и Тютчев выдвигает в одном из своих чудесных сти-
хотворений по сути духовно-нравственный мани-
фест, согласно которому вера и сила человека – в
следовании заповедям Христа:
Чему бы жизнь нас ни учила,
Но сердце верит в чудеса:
Есть нескудеющая сила,
Есть и нетленная краса.
И увядание земное
Цветов не тронет неземных,
И от полуденного зноя
Роса не высохнет на них.
И эта вера не обманет
Того, кто ею лишь живёт,
Не всё, что здесь цвело, увянет,
Не всё, что было здесь, пройдёт!
Но этой веры для немногих
Лишь тем доступна благодать,
Кто в искушеньях жизни строгих,
Как вы, умел, любя, страдать,
Чужие врачевать недуги
Своим страданием умел,
Кто душу положил за други
И до конца все претерпел.
Если в России есть такие поэты, то у нее есть бу-
дущее.
Елена Коржова,
член Союза писателей России