Иван Щитов
КОНФЕТЫ
Часто вспоминалось деду,
Как он ехал на войну,
Колеся по белу свету
И увидев всю страну.
Но не пушкой или танком
Восхищался после дед,
А девчонкой с полустанка –
Небольшой, дошкольных лет.
Так отчаянно шагнувшей
За составом длинным вслед
И в ручонках протянувшей
Деду горсточку конфет.
На девчонку сверху глядя,
Услыхал, склоняясь к ней:
“Ты возьми конфеты, дядя,
На войне они нужней!”.
И, махнув скорей ручонкой
Всей солдатской голытьбе,
Кареглазая девчонка
Затерялась вмиг в толпе.
В одночасье, без причины
В горле ком встал у бойца –
У серьёзного мужчины –
Сына, мужа и отца.
Он сражался лютым зверем,
Был в бою жесток и смел
И признался, что вкуснее
В жизни он конфет не ел.
Свой немалый вклад в Победу
Девочка смогла внести,
Захотевшая конфетой
Землю русскую спасти.
Может быть, тогда для деда
Встречи не было важней:
Был готов он за Победу
Жизнь отдать, как ту конфету –
На войне она нужней.
ФРОНТОВИЧКА
Фронтовичка – будто спичка:
Худощава и стройна,
Словно птичка-невеличка
Притаилась у окна.
К ней подходят офицеры
Пригласить потанцевать,
Чтобы в танце том без меры
С ней о главном помолчать.
Молодая Озорная
Ей бы заплести косу
И встречать, забот не зная,
Двадцать первую весну.
Но пылятся все наряды
В чемоданах третий год:
Третий год в строю девчата,
Третий год война идёт.
Вместо платья – гимнастёрка,
Нет ни туфель, ни подруг.
Вместо девочки Настёнки –
Рядовая Ковальчук.
Сколько их таких по свету
Было в тех сороковых,
Что сражались за победу
В тяжких буднях боевых!
Молодые фронтовички –
Девушки со всей страны,
Что сгорели, будто спички,
В страшном пламени войны.
ВАНЬКА-ВСТАНЬКА
И не сказка, и не байка,
А исследованный факт:
Есть игрушка Ванька-встанька,
Что не падает никак.
Даже если вдруг придавишь
Силой к полу ты её,
Только руку отпускаешь, –
Неваляшка вновь встаёт.
Нерушимый дух свободы
Был заложен в ней навек.
Волю русского народа
Дал игрушке человек.
Чтобы с детства все ребята
Не клонили вниз лица –
“Ванька” – прототип солдата –
Символ русского бойца.
От нашествия Батыя
До берлинской мостовой
Наша гордая Россия
Поднималась снова в бой.
Дух – великое оружие
Безоружных честных рук.
Эта детская игрушка –
Воплощённый русский дух.
Всем, погибшим брат за брата, –
Это памятник и дань
Неизвестному солдату,
Миллионам русских “Вань”.
ПРАДЕД
Мой прадед после Финской
Вернулся без руки,
Но с волей исполинской
Жил, бедам вопреки.
Трудился – резал ставни.
Владея ремеслом,
Срубил он и поставил
Большой крестьянский дом.
Все удивлялись люди:
Смотри: одна рука,
А посильнее будет
Любого мужика.
В любое время года,
В пример для остальных,
Упорно он работал,
Как будто за двоих.
И мужественным видом
Был землякам знаком.
Он был не инвалидом,
А русским мужиком:
Защитником, опорой
И в мире, и в войне,
Героем, без которых
Не уцелеть стране.
ПОТОМОК
Из далёких крестьянских губерний,
От мятежного мира вдали
Вы пришли на сибирскую землю,
Вольнодумные предки мои.
Измождённые гладом и мором,
Отвергавшие барскую плеть,
Предпочли на таёжных просторах
Жить свободными и умереть.
На бескрайних делянках Отчизны,
Удивляя своим ремеслом,
Вы рубили сараи и избы,
Обживали село за селом.
Породнившись и с каторжным людом,
И с ватагой казацких кровей,
От морозов нещадных и лютых
Становились вы только сильней.
Все трудились без поводов праздных,
Каждый с детства приучен к труду.
Вы стреляли и в белых, и в красных,
И друг в друга в двадцатом году
Били зверя, косили, пахали.
А в тяжёлый момент для страны
Вами дыры легко затыкали
В решете обороны Москвы.
Эх, мои бесшабашные предки!
Каждый – истинный был сибиряк,
Отличавшийся удалью редкой
И в труде, и в тяжёлых боях.
Много красочных мест в нашем мире,
Но чем старше, тем всё же верней
Я горжусь, что родился в Сибири
Я потомок тех сильных людей!
ТРАКТОРИСТ
Так бы и ночевал в поле чистом,
На машине, увязнув в грязи,
Если бы не свели с трактористом
Нас плохие дороги Руси.
“Что, земляк, – крикнул он, –
безнадёга?”,
Бросив трос с проржавевшим кольцом.
И пошла, будто скатерть, дорога
Под увязшим моим колесом.
Он ругался, жевал папиросу
И руками махал что есть сил,
Отказался от денег – так просто –
И взамен ничего не просил.
На прощанье усмешкою брызнув,
Прыгнул в трактор и дёрнул рычаг
Мне казалось – в лице тракториста
Я всю суть мужика повстречал,
Что речей не заводит красивых,
Но в беде иль во время войны
На себе молча тащит Россию
По разбитым дорогам страны.
* * *
Уже стемнело за околицей,
Взялись багрянцем облака,
Косые изгороди молятся
На умирающий закат.
И сеет сеятель божественный
Повсюду звёздное пшено,
Покуда крутится торжественно
Ночей и дней веретено.
Туманный луг окутан тайнами,
Умыт серебряной росой,
И в омут озера зеркального
Ныряет месяц золотой.
И в этой сказочной беспечности,
На самой кромке бытия,
Восходят в форму бесконечности
И жизнь, и Родина моя.
УСАДЬБА
Я молча сяду на ступени
Крыльца, облезшего слегка –
Как будто внуком – на колени
Большого дома-старика.
Меня, как малого ребёнка,
С любовью приютит старик
И скрипом половиц в потёмках
Со мною вдруг заговорит.
Он мне поведает о многом,
Печалей старых не тая,
Как вдаль смотря глазами окон,
Он столько лет прождал меня.
А я бродил по белу свету,
Не зная истины простой,
Что в мире больше счастья нету,
Чем возвращение домой.
Большая старая ограда, –
Как детства вырванный кусок.
Забор Дощатая заплата,
В ней – два гвоздя наискосок.
И всё, что в сердце было живо,
С усадьбой той наедине
Затрепетало, закружило
И успокоилось во мне.
УТРО В ДЕРЕВНЕ
Тихая река прохладой дышит,
Местность будят крики петухов.
Солнце забирается на крыши
Деревенских низеньких домов.
Дремлет лес под лёгкой позолотой,
Буйство трав гуляет по лугам.
И свисает скатерть небосвода
К избам и желтеющим стогам.
Щебет птиц всё звонче и напевней,
К берегу ползёт паром речной.
Снова пробуждается деревня
После безмятежности ночной.
Новый день неспешно начинает
С хлеба и парного молока
И живёт, сама того не зная,
Что нет в мире лучше уголка.
* * *
Ночная даль безликая тайга,
И чахлый снег пестреющих обочин,
Да колея, как крылья мотылька,
Летящая на свет во тьме полночной.
Свет нужен всем любой живой душе,
И в редких окнах деревенек спящих
Так близок непогашенный торшер,
Так радостен ей огонек светящий.
Пройдут десятилетия века
Всё будет точно так же, как и прежде –
Ночная даль безликая тайга,
И сердце, окрыленное надеждой.