Светлана ВЬЮГИНА
Рассказ
На ветру не зябнет зяблик,
Лишь качается слегка
Вместе с веткой, как кораблик.
Что приплыл издалека…
Как я рад весенней птахе
И тому, что дал Господь
Скорби все мои и страхи
Этой крохе побороть
(Геннадий Толин, из стихотворения “Зяблик”)
Сейчас часто многими авторами в анализе лите-
ратурных текстов и разного рода событий упомина-
ется известная пушкинская цитата из его черновых
заметок о поэме “Граф Нулин”: “Бывают странные
сближения”.
Благодаря таким “сближениям” даже не столько по
времени, а по существу и факту, у меня после наблю-
дения за пернатыми насельниками моего дачного уча-
стка возник небольшой рассказик, которым я и хочу
поделиться с читателями.
1. МОИ ПЕВЧИЕ САДОВЫЕ ЗЯБЛИКИ
Наша дача – на опушке соснового леса. Чуть поодаль
песчаный склон, и там ласточки любят гнездиться. В этом
году на даче как никогда было много птиц. И дрозды
полюбили клевать у нас ягоды. Даже черноплодку мы
не всю собирали, для дроздов часть оставляли. Пеноч-
ки, трясогузки, синички, иволги – мы уже знали “своих”
пернатых и развешивали кормушки на деревьях. Птички
с удивлением на нас поглядывали, предпочитая склё-
вывать червячков и комаров с земли, с травы: мол, это
же не город, есть чем прокормиться. Порхали весело
над яблонями, потом рассаживались на жасмине и ве-
село щебетали: лето!!!
Соловьи нам часами пели по весне, но их мы редко
видели, оперение у соловьёв невидное, скромное. И
сами они предпочитают оставаться в тени. Но пение!..
Об этом много сказано-написано!
Птицы, как люди: горластые и мельтешащие – не зна-
чит, что самые талантливые, самые хорошие, самые-са-
мые
А тут появились незнакомые птицы – небольшие, юр-
кие, грудки розовые, нежного окраса, с серой “опушкой”,
щебечут громко, но коротко. Пропели песенку и нет их
Полистав подарочную книгу, справочник о пернатых,
разыскала наших “незнакомцев” – это зяблики! Вот вы
кто, птички-невелички!
И вспомнилась невольно удивительная история, рас-
сказанная мне в детстве папой. История про медсестру,
лейтенанта Зябликову, которую папины однополчане
ласково звали Зябликом
2. ЛЕЙТЕНАНТ ЗЯБЛИКОВА
Историю эту мне рассказал мой папа, фронтовик, про-
шедший войну с начала и до конца.
Не знаю, чем это объяснить, но люди, прошедшие
войну, не любили о том распространяться, а может, про-
сто щадили нашу, тогда ещё юную, психику.
Надо сказать, что мой папа, как мало кто, любил
всё живое, каждую Божью тварь, населяющую наш мир,
потому и профессию выбрал такую, облегчающую стра-
дания бессловесной твари – ветеринар, и до самой
пенсии проработал ветеринаром. Но из животного
мира папа особенно любил лошадей, а из мира чело-
веческого – хрупких самоуглублённых людей – “ботани-
ков”, как бы сказали сейчас, не умеющих, вроде бы, и
за себя постоять.
И не случайно, видимо, всё же он посчитал нужным
мне рассказать краткий эпизод войны, соединивший в
себе и самоотверженность, и жалость, и что-то ещё, ле-
жащее за гранью плоского земного мудрствования.
Папа в своём подразделении, как профессиональный
ветеринар, досконально разбирающийся в лошадях, был
к ним и приставлен, за них и отвечал. Ведь без лошадок
этих безотказных тружеников фронта, война, особенно
её начало, была бы гораздо драматичней, и все, осо-
бенно ездовые, об этом хорошо знают
Была у них в подразделении невзрачная худенькая
медсестра, приходящая подкармливать лошадей в сво-
бодное от службы время, вечером.
Маленького роста, скромного обличья. Внешне было
в ней что-то птичье, пожалуй, даже зябличье, – а как
было не иззябнуть слабой и беззащитной девушке, по-
чти что девочке, на ледяном ветру безжалостной вой-
ны? Зяблик – так ласково и звали её все в полку с лёгкой
руки ротного балагура и красавца Самсона, не обделяв-
шего её своим вниманием, не переходившим, впрочем,
границы дозволенного. Спешит, например, к своим ра-
неным на перевязку Зяблик, а навстречу Самсон с пере-
писанными откуда-то стихами Есенина:
Ты меня не любишь, не жалеешь,
Разве я немного не красив?
Зардеется Зяблик и старается как можно быстрее
проскочить мимо столь галантного ухажёра.
А ещё частенько, но беззлобно дразнил он медсест-
ричку за частые слёзы.
Вот принесёт она своим подопечным лошадкам ку-
сочки свеколки, морковки, сухарики, и пока те благо-
склонно гостинцы схрумкивают, что-то им тихонько наго-
варивает и плачет тоже тихонько.
Эх, Самсон, если знал бы ты, что слёзы – это свиде-
тельство чистой живой души, – осторожнее был бы со
своими шутками
Но, может быть, всё было и так, как сказано у одного
поэта: две души неровные края свои сближали
Что уж там у неё случилось, какая беда, в это Зяблик
никого не посвящала. покормит лошадку – и к себе, в
медсанчасть.
Не только простенькой внешностью, но и поведени-
ем Зяблик не выделялась. Была неприметна, может,
даже смиренна, если уместно здесь это слово; звёзд с
неба не хватала, значительных наград не имела, да и в
силу маленького роста и физической слабости раненых
с поля боя вытаскивала редко.
Но уж в санчасти трудилась, конечно, как и все, не
покладая рук
И жалел эту сестричку, этого Зяблика, как всем каза-
лось поначалу, пожалуй, только конь, которого звали по
трагикомическому совпадению тоже, как и её обожате-
ля и обидчика, Самсоном. Вот покормит девушка Сам-
сона, завсхлипывает, а конь замрёт, даже ушами не пря-
дёт, мордой своей лошадиной к щеке зябликовской при-
жмётся. Жалеет.
Но неисповедимы пути Господни, тем более на войне.
Попал в медсанчасть с ранением наш однополчанин,
богатырь Самсон. А надо сказать, что был он хорошим
солдатом, отличным сапёром, много жизней спасли его
личное мужество, сноровка и смекалка. Но всё же од-
нажды обошла его военная удача
Так вот. Перевязывает его после операции медсестра
Зяблик, а он терпит, зубами скрипит, а терпит. Вспомнил,
наверное, как за слёзы поддразнивал сестричку. А та
молча и спокойно свою работу делает. Перевязали Сам-
сона, понесли на носилках в машину для отправки в гос-
питаль, и вдруг хлынул такой чудовищный ливень, что не
видящая белого света Зяблик, сопровождавшая ране-
ного, сдёрнула с себя плащ-палатку и стала укрывать ею
стонущего Самсона.
И такая незадача – война дело опасное и непредсказу-
емое, а события происходили не в тылу, а в прифронто-
вой зоне, и осколком разорвавшегося вблизи снаряда её
задело. Не получилось ли так, что, закрывая Самсона от
дождя, Зяблик спасла его от верной смерти?.. Без созна-
ния была наша Зяблик, много крови потеряла, и отправи-
ли её той же машиной, что и Самсона, в госпиталь. Про-
вожающие вспоминали, что взрослые мужики, оказывав-
шие ей первую помощь, едва сдерживали слёзы.
Осталась ли медсестра жива? Об этом папа так и
не узнал. Даже имени её не запомнил. Через неделю он
получил ранение и сам попал в госпиталь. Но запом-
нил, что фамилия медсестры была Зябликова. Лейте-
нант Зябликова. И ещё вспоминал, что все раненые сол-
даты звали её ласково Зябликом.
* * *
Теперь, прожив уже немалую жизнь, с высоты своего
возраста ясно вижу, что в жизни нет ничего случайного и
маловажного, даже если оно кому-то, на первый взгляд,
может и показаться маловажным и странным. В этом
меня лишний раз убеждают недавно прочитанные стро-
ки замечательного православного писателя Александ-
ра Ракова: “Один только Бог знает связь причин и собы-
тий”.
А нам остаётся лишь благодарно склониться перед
Его святой волей.