Дождь

Земля – это люлька людская.
Качается люлька с людьми…
Качается люлечка, нам намекая,
Что мы остаемся детьми…”
(Р. Гамзатов)

Вся неделя, предшествующая походу, была дождливой.
И утром в день выезда шел дождь. А когда они выбра-
лись, еще совсем в потемках, он только усиливался и к
рассвету превратился в настоящий ливень. Впрочем, в
слове “ливень” кому-то может послышаться что-то весе-
лое – кажется, что вот хлещет он, хлещет, но солнышко
все равно скоро проглянет.
Однако тут было гораздо грустнее. Дождь хлестал, как
из ведра с ночи и до самого полудня, пока они не доеха-
ли до заветной своей речки – одного из любимых райо-
нов охоты.
Они – это двое уже немолодых людей, внешне мало
похожих друг на друга. Связывало и сближало их лишь
одно – неуемная страсть к походам. В наше разумное,
рассудочное время слово “страсть” вообще стараются
употреблять пореже, а уж в приложении к ружейной
стрельбе – тем более. Слишком уж сурово и неудержимо
оно порой звучит, не по нашей жизни. Однако в данном
случае, думается, была именно страсть, другого слова
не подберешь.
Этим двоим гражданам, если удавалось выбраться из
города, любая, самая невыносимая погода всегда была
впору и в радость, и, даже промокнув до нитки, промерз-
нув до костей, они за десять лет совместных походов ни
разу не пожалели об очередном впустую истра-
ченном дне. Поистине, страсть человеческая
необъяснима. Оба бледные, сонные (оба еха-
ли нынче после ночных дежурств, повезло по-
раньше освободиться), они упрямо покачива-
лись в прыгающем по раскисшей дороге авто-
мобиле. Оба то и дело мучительно зевали в
кулак – сказывалась бессонная ночь, да еще и
дождяра этот проливной добавлял сонливости,
но стоило им лишь глянуть друг на друга, как
счастливые обоюдные улыбки то и дело озаря-
ли сонные небритые физиономии – страсть на
то и страсть, ей любые неудобства в радость.
Наконец доехали. Младший – Иваныч (он вел
машину) – за дорогу так вымотался, гоня свой
“Москвич” по бесконечным лужам и колдобинам,
что, лишь только доехали до речки, устало от-
кинулся назад и пробормотал:
– Братан, иди пока один. Я хоть полчасика
подремлю, вымотался чего-то, глаза устали.
Его старший товарищ – Егорыч – понимающе хлопнул
приятеля по плечу:
– Конечно, отдыхай, братан. А я тут немножко побегаю
вокруг, посмотрю. А потом вместе по речке пройдемся.
Поеживаясь от холода, он открыл дверцу “Москвичон-
ка”. Словно ушат холодной воды сразу же вылили на сон-
ного охотника. Ливень, к которому они вроде бы уже при-
терпелись в машине, воспринимался изнутри лишь как
усыпляющие монотонные потоки воды на окнах, теперь
показал себя во всей красе. Егорыч вымок насквозь, еще
не дойдя до речки, и радовался лишь тому, что догадал-
ся нынче утром надеть старую солдатскую шапку – она
обвисла, отяжелела от воды, но почти не текла. Подходя
к своей любимой излучине, где он в прошлом году взял
не одного селезня, охотник замедлил шаг и взял скольз-
кую от воды двустволку наперевес. Внутренне он радо-
вался даже такому ливню – в подобную мокрятину на из-
лучине непременно должно было что-то быть, заслужи-
вающее внимания.
И как в воду глядел. Стоило лишь подойти к крайним
ветлам, как пара селезней, зашлепав крыльями по пу-
зырящейся воде, метнулась в воздухе в разные сторо-
ны. Дуплет, хоть и сквозь ветки, получился. Один селе-
зень словно замер в воздухе и тут же плюхнулся об-
ратно в воду.
“Не рассчитал, – пронеслось в голове. – Надо было стре-
лять над берегом. Как теперь достанешь?”
Птица и впрямь упала неудачно, на самую стремни-
ну. Быстрое течение тут же подхватило ее и понесло
за поворот. Забыв обо всем на свете, пожилой охотник
кинулся по берегу следом. За поворотом речушка рас-
ширялась, достигая метров двадцати. Подстреленно-
го селезня быстро несло по самой середине, он уже
был еле виден.
“Вот тебе на! – думалось охотнику, – что ж теперь де-
лать-то? Придется Иваныча поднимать”.
И он бегом, то и дело оступаясь на ямах и кочках, ки-
нулся наверх, к машине. Добежав до нее, охотник увидел
сквозь мокрое стекло голову друга, сонно покоющуюся
на руле и забарабанил в стекло. Приятель вылетел из
машины, как ошпаренный. Всего несколько секунд потре-
бовалось на прояснение ситуации – настоящим охотни-
кам не требуется много слов.
В одну минуту сонный Иваныч опоясался патронташем,
схватил свою двустволку и ринулся вместе с другом к
воде. Этот стрелок был тоже уже немолод, но никто не
дал бы ему сейчас его лет, глядя на быстроту и ловкость
движений. Поистине, страсть охотничья не дает старить-
ся душе человеческой.
Когда добежали до речки, селезень уже исчез из виду.
Недолго думая, друзья кинулись следом. Двигаться было
очень тяжко, Одно – дождь все лил и лил, вроде даже
еще усилиливаясь, превратив вполне сухие прежде мес-
та на берегу в непроходимую грязь. А другое – берега этой
крученой, беспрестанно петляющей речушки и сами по
себе, даже и в хорошую погоду были весьма труднопро-
ходимы – крутые откосы чередовались с пологими скло-
нами, одинаково захламленными старыми сгнившими
деревьями и кустарником. Обнадеживало лишь, что на
каком-нибудь из множества поворотов сбитую дичину
могло прибить к берегу. Следовало поэтому вниматель-
нее смотреть под ноги.
Однако, пройдя с километр и окончательно промок-
нув до нитки, они вдруг занервничали, опасаясь, что дви-
жутся слишком медленно – так никогда не догонишь. Ус-
корили шаги. Стали срезать повороты. И сразу появи-
лись неуверенность и спутница ее – усталость. Неуве-
ренность, конечно, от того, что, срезая очередной из-
гиб, они тем самым лишали себя возможности доско-
нально обследовать пропущенные места. Примерно
через два часа они были уже очень далеко от своего
автомобиля. Усталые и замерзшие, они наконец поня-
ли, что дичь пропала, черт ее знает, куда она могла деть-
ся – то ли лунь пролетавший подобрал, то ли щука ута-
щила. Это сознание напрасно загубленной дичины все-
гда очень тягостно охотнику.
Постояли на очередном мысу, повздыхали – вот же не-
везуха какая! – и решили возвращаться к машине. Об-
ратная дорога, особенно когда возвращаешься пустым,
без добычи, всегда тяжка. Бесконечные корни и павшие
трухлявые стволы то и дело заставляли останавливать-
ся, замедлять движение. И дождь этот проклятый все еще
лил, хотя вроде теперь пореже. Впрочем, им это было
уже все равно – оба совершенно вымокли, пар поднимал-
ся от фуфаек.
На подходе к машине небо чуть прояснилось, прогля-
нуло солнышко. Было уже к вечеру. И тут мимо Егорыча,
шедшего у самой воды, буквально в пятнадцати мерах
неторопливо пролетела кряковая утка. Но охотники, при-
кинув, куда ей падать в случае чего, не стали стрелять –
птица прошла над самой водой.
«Нет уж. Хватит на сегодня поисков. Над берегом надо
выцеливать!» – и тяжко вздохнув, промокшие стрелки зас-
пешили к машине.
Обедали всухомятку. Впрочем, после обеда оба вос-
пряли духом: Иваныч объявил, что ужинать будут воз-
ле старого дота и там уж он постарается, ужин будет
на славу.
Поев, выехали на трассу. Дождь снова усилился, но они
уже ничего не замечали – вымокшие и измученные, они
остановились лишь возле маленького магазинчика на
трассе – надо было успеть до закрытия купить парочку
консервов на ужин.
Когда они зашли в магазинчик, продавщицы и несколь-
ко покупателей уставились на мокрых мужчин с нескры-
ваемым сочувствием.
“Бедные люди, – так и читалось на каждом лице. – В
такую погоду грязь месить!”
Но друзья, хоть и промокшие до нитки, были в веселом
настроении. С усмешечкой, поглядывая на парившие
фуфайки друг друга, они выбрали консервы и весело
махнув на прощание рукой озадаченным покупателям,
бодро зашагали к стоявшей поблизости, блестевшей от
дождя машине. День еще не был закончен, все могло
перемениться. Главное же – не падать духом раньше вре-
мени!
Когда к развалинам старого немецкого дота, находив-
шегося на возвышенности, они все же добрались, уже
под вечер, дождь снова усилился. Подсохнув в теплой
машине, они какое-то время еще сидели в салоне, соби-
рая всю свою волю, чтобы снова выйти под бесконечные
потоки воды. Впрочем, времени на такие собирания на-
стоящему охотнику требуется очень немного…
Пожилой Егорыч выскочил первым и, собрав мокрую
двустволку, бодро зашагал вдоль стены деревьев, ожи-
дая взлета рябчиков. Иваныч вытащил под дождь поход-
ный примус и уселся на подножку машины, чтобы хоть
немного укрыться от потоков воды, пообещав другу, что к
его приходу неминуемо что-то будет создано, очень вкус-
ное, из купленных консервов. Он умел хорошо готовить,
этот Иваныч, и слов на ветер не бросал.
Впрочем, после столь утомительных, почти целоднев-
ных напрасных поисков под дождем, какими они занима-
лись сегодня, любая еда двум здоровым изголодавшим-
ся мужикам могла показаться деликатесом…
Уйдя подальше от друга, Егорыч стал детально и вни-
мательно обследовать крутые склоны заворачивавшего
влево оврага. Он ожидал то быстрого взлета вальдшне-
па, то характерного треска взлетающих рябчиков, то на-
лета вяхиря. Несмотря на все усиливавшийся дождь, Его-
рыч не торопился – хотелось оставить другу побольше
времени для проявления его кулинарного таланта. И лишь
осознав, что он уже второй раз за этот день снова про-
мок до нитки, мужчина повернул к машине.
Подойдя к ней, он увидел, что Иваныч понуро сидит на
сиденье, выставив ноги под дождь и, подперев
голову рукой, всматривается куда-то в туман-
ную даль.
– Ты чего, брат? Примус залило?
– Нет, брат, – вздохнул его пожилой товарищ,
консервы нам достались какие-то подозри-
тельные, боюсь их готовить. – Он мотнул голо-
вой в сторону стоявших на земле открытых, уже
наполненных дождевой водой банок. — Запах у
них показался мне сомнительным. Или, может,
от дождя так обоняние обострилось, словно у
легавой собаки – боюсь их есть. Да ты не рас-
страивайся, братан, просто день такой неудач-
ный сегодня выпал. Да у тебя же вроде сало и
хлеб в рюкзаке еще остались?
Тяжко вздохнув, пожилой охотник полез в ос-
тавленный в машине вещмешок. Осознание,
что он опять, уже который раз за этот злопо-
лучный день промок до костей и опять напрас-
но, увеличивало усталость. Он, кряхтя, уселся
в кабине, развязал вещмешок, достал продукты.
Они долго молча жевали, то и дело поглядывая в мок-
рые окна машины – настоящие охотники даже в самую
плохую погоду должны быть готовы встретить любую
дичь. Ну а в такую мокрятину она вполне могла бы и на-
лететь! Да и вид из окна налево, где сидел Иваныч, дей-
ствительно открывался чудесный. Дождь, ливший без
перерыва весь день, похоже, и впрямь заканчивался.
Прямо перед ними и налево, если смотреть с холма,
простирались бескрайние поля. Конечно, теперь, глу-
бокой осенью, они все были убраны, перепаханы, но
их бескрайний простор, уходивший все ниже и дальше
словно манил усталый взгляд, заставляя его лететь
вдаль, как те неутомимые птицы, на которых они лю-
били охотиться.
А еще дальше налево, там, где кончалась бурая пахо-
та, чуть синел далекий лес, который они между собой
прозвали Круглым. А за ним, уже совсем на горизонте
чуть виднелись домики поселка.
И небо на горизонте очищалось, похоже, по-настояще-
му. Хотя солнце почти совсем зашло, на западе, пониже
тяжеленных грустных туч вдруг открылась взгляду узкая
полоска такого яркого и чистого неба, сине-зеленого цве-
та, какой бывает только после целодневного проливного
дождя.
Егорычу, впрочем, думалось, что не каждый и в городе
этот цвет может заметить – там ведь дома всегда меша-
ют рассматривать горизонт. А если на верхних этажах
живешь – тоже едва ли заметишь – то некогда, то дымы
городские застят.
“Поэтому, – думал он, – такой яркий цвет на закате тя-
желого мокрого дня могут заметить лишь настоящие охот-
ники – люди, все внимание свое отдающие родной при-
роде, никогда не устающие восторгаться ею… Может,
сказать Иванычу?»
– Гляди-ка, – Иваныч толкнул локтем своего пожилого
друга, – какой цвет! Как перья на крыльях селезня. Даже
еще ярче, а?
Егорыч хотел ответить, что этого чертового селезня они
так и не смогли сегодня отыскать, хотя и пробегали на-
прасно под таким дождярой весь день, но только вздох-
нул и согласно кивнул головой…
Игорь Дядченко