Будучи проездом в одном приволжском селе, зашел я в дом, где продавалось козье молоко. Хозяйка дома, одинокая, пожилая женщина, узнав, что я из Ленинграда, не пожелала брать плату за молоко, и еще пригласила к чаю с пирогами. Я принял приглашение, и скоро узнал, что зовут ее Зинаида Павловна, что в начале войны эвакуировалась из Питера в это село, да так тут и осталась.
За чаем и разговором, незаметно прошло время. Но вдруг землячка, посмотрев на стенные ходики, всплеснула руками.
– Чуть не забыла! Ведь в двенадцать часов придет мой Рыжик. Надо его встретить.
– О ком вы говорите? – спросил я.
– Рыжик – мой кот! – ответила Зинаида Павловна. – Он всегда, раз в год, приходит пятнадцатого марта, ровно в двенадцать часов дня. Надеюсь, что и сегодня явится. Я посмотрел на часы. Было без пятнадцати двенадцать.
– Откуда он приходит? И почему только раз в год? – поинтересовался я.
– Бог его знает, откуда. Но уже пятый год приходит пятнадцатого марта в двенадцать часов, поест молока и снова уходит до следующего года.
Зинаида Павловна стала торопливо наливать молоко в блюдце стоящее у порога.
– Кот приходит ровно в двенадцать! У него что, часы есть? – пошутил я. – И ко всему прочему еще и календарь?
– Что у него есть, не знаю, – ответила с улыбкой Зинаида Павловна, – но точности его можно только позавидовать. Да вот сейчас и явится голубчик!
Зинаида Павловна присела у окна, и предложила мне сделать то же самое.
Я не очень поверил в такие чудесные свойства животного, но, не желая обидеть хозяйку, пристроился у окна.
Погода на дворе была чудесная: солнечная, морозная, тихая; небо ярко-синее, снег свежевыпавший, белый с желтизной. Дорожки, прорытые в глубоком снегу от дома к дому, наполнены были ядовитой мартовской синевой.
– Я специально прочистила для Рыжика дорожку, – сказала Зинаида Павловна, с такой теплотой в голосе, словно готовилась к встрече с кем-то очень дорогим и близким.
– Почему от вас ушел кот? – спросил я, очень заинтригованный таким необычным явлением.
– Залез он на подоконник, чтобы погреться на солнышке, неловко повернулся и уронил на пол мою любимую фуксию. Ну, я в сердцах и поругала его. До сих пор не могу себе этого простить. И как прощение у него вымолить – не знаю. Зинаида Павловна глубоко и искренне вздохнула.
Некоторое время мы молчали, поглядывая на глубокую снежную дорожку. И вот, в ядовитой синеве дорожки, увидел я крупное рыжее пятно, которое медленно приближалось к дому.
– Идет! – сказала хозяйка радостным голосом. – Значит, жив еще бродяга.
Надо было видеть, как кот вышагивал. В его движениях было столько достоинства и величия, словно он был центром мира, который существовал только для него одного.
Зинаида Павловна торопливо бросилась на крыльцо встречать кота. И через некоторое время Рыжик, словно в замедленной съемке, переступил порог избы. Холодным, немигающим взглядом осмотрелся, и неторопливо стал обходить помещение, заглядывая во все углы. На меня он даже не взглянул. Закончив осмотр, кот подошел к блюдцу с молоком и немного полакал.
Зинаида Павловна, не отрываясь, смотрела на любимого кота, готовая выполнить любое его желание. А я с интересом наблюдал за странным животным. Что-то в нем было необыкновенное, заставлявшее относиться с особым почтением, как к очень важной персоне.
Уже стареющий, откормленный, пушистый кот, был словно каменный. Ни движением хвоста или ушей, ни взглядом, ни звуком, не выражал он своих чувств или мыслей. Можно было подумать, что мяукать – ниже его достоинства. Однако мы очень хорошо понимали кота, словно он был телепат и диктовал нам свою волю.
Но недолго длилось это представление. Покончив с молоком, Рыжик уткнулся носом в угол двери.
– Уже уходишь? – спросила Зинаида Павловна с печалью в голосе. Хоть бы погостил денек!
Но кот даже ухом не повел.
Прошло несколько секунд. Зинаида Павловна медлила, желая продлить свидание. Повисла напряженная тишина, только довоенные ходики на стене отсчитывали дорогие для хозяйки секунды.
Рыжий кот медленно повернул голову, и грозно, как Зевс, посмотрел на хозяйку: “В чем дело?!”
Боясь обидеть кота, Зинаида Павловна торопливо открыла дверь, выпустила его и проводила на крыльцо.
Я видел, как кот неторопливо и с достоинством вошел в синеву снежной дорожки и медленно удалился, унося с собой тайну кошачьего бытия.
Появилась Зинаида Павловна. Глаза ее были красные от слез, а лицо погрустневшее и постаревшее.
– И куда он все время торопится? – вздохнула Зинаида Павловна. – Минуты лишней не побудет.
Я попрощался с гостеприимной хозяйкой и пошел той же дорожкой, по которой только что прошел необыкновенный рыжий кот. В голове теснились вопросы, которые не могли не возникнуть у каждого на моем месте: как кот умудряется точно определить месяц, день и час своего прихода? Где он странствует целый год? И куда так спешит, что не может в гостях задержаться даже на минуту?
И невольно появилось шутливое объяснение.
Знает кот, что его любят и ждут. И, несмотря на свою невероятную занятость делами мирового порядка, дарит он своей бывшей хозяйке, раз в год, возможность лицезреть его величество и опускается до ее угощения, так не похожего на амброзию, которой он обычно питается где-то на кошачьем Олимпе. Не хочет кот быть неблагодарным: кто как не хозяйка заменила ему мать, когда он был еще слепым котенком. Это были мои мысли.
Истину же знал только сам рыжий кот.
Юрий Степанов