Валентин Семенов
* * *
Звон забытый. Собор заснеженный.
Наши улицы просто впритык.
Познакомились лихо, небрежно –
дети века большой суеты.
Не забыла, однако, художница –
залепила снежком в стекло.
Так и встретились – полуночники –
и общались с улыбкой, легко.
И в душе лед наросший подтаял.
И дождем светлым лето прошло.
А зима вдруг нагрянула злая,
словно зарясь на чье-то тепло.
Но собор возвышался оснеженный,
освещая безумный мой год
и храня переулок Манежный,
где душа ожила от невзгод.
* * *
Этот город прекрасный немыслимо.
И особенно – в сентябре…
Но преследует всюду двусмысленное
и двуликое в сложной игре.
Средь дворцов,
коллонад изумительных,
над водою миражных почти,
происходят событья мучительные,
потаенные – днем и в ночи.
Этот город внедряется в душу,
а потом вдруг сбивает с ног!..
Это знали и Гоголь, и Пушкин,
Достоевский, и Белый, и Блок.
* * *
Я шел понурый – и везде был угол.
Вокруг текла толпа.
И вдруг, как рокот, клекот, – фуга
рекою горной обдала.
Был Бах в подземке, в толчее осенней
среди людской безбожной суетни,
где два баяна – два орла в паренье –
мне озарили эти дни.
И дали знак – все не напрасно,
Не осуждай и Бога не гневи!..
За миг не знаешь – горе или праздник,
глава иль волос с головы!
Исаакиевский собор
Петербургское это окно
исполинским собором полно,
грандиозным немыслимо храмом.
Тыщи тонн: коллонады,
гранит,
мощный купол – все будто
парит,
восходя за пределы
рамы.
Стратостатом нацелен
в зенит,
на невидимых тросах
звенит,
Высшей Волей удержан
до срока.
Люд на ярусах сверху
глядит
и не знает, что вдруг
воспарит
вместе с храмом
во славу Бога.
Русским духом намолен, наполнен,
в римском стиле величья исполнен,
храм царит над забытою бездной.
Он однажды взаправду взлетит,
граду благовестом возвестит
о свершившейся Воле Небесной.