Ирэна Сергеева: “Любовь моя, душа моя, или Семейные тайны”. Роман в тр¸х частях. СПб.,2013
Ирэна Сергеева: “Надежды сердца моего, или Ключи от прошлого”. Роман. СПб.,2015
…Если спросите, что более всего запомнилось в дилогии Ирэны Сергеевой, скажу: в первую очередь, та л¸гкость и естественность, с которой автор объединяет под одной обложкой такие вечные темы, как любовь, цепочка поколений, история страны… Более того: эти темы, каждая из которых имеет в сво¸м архиве обширнейшую литературу, соединены здесь так, что трудно представить себе, что их можно рассматривать и по отдельности.
Строго говоря, в жизни они действительно связаны нераздельно, но в литературе… Мы помним массу многотомных эпопей, как отечественных, так и зарубежных, в которых одно поколение героев сменяет другое, и автор таким образом да¸т широкую историческую панораму развития страны в ту или иную эпоху. Однако сама эта линейность временного движения из пункта А в пункт Б, нередко разрушает замысел, ибо, одолев до конца последний том, читатель, даже самый внимательный, основательно позабывает начало эпопеи, и целостная картина не складывается.
А Ирэна Сергеева по-другому действует: е¸ семейная эпопея св¸рнута в спираль, которая разворачивается на глазах у читателя. В кадре, так сказать, присутствуют одновременно несколько поколений, прич¸м рассматриваются они глазами нашего современника – человека с таким же восприятием жизни, как у нас с вами, что да¸т возможность избегнуть массы отрицательных моментов традиционного исторического романа.
Меня не в шутку восхитила фраза, сказанная главным героем дилогии, архитектором Павлом Глинским: “Неужели история – только глобальное понятие? А разве родословная своей семьи – ненужное знание, уже не история?”.
Собственно говоря, вся дилогия как раз и посвящена развитию этой мысли: личная история, история семьи, история рода – это и есть история Родины, и понять судьбу России можно, только ощутив себя звеном в цепи е¸ поколений.
Очень хотелось бы пересказать вкратце содержание дилогии, но сколько раз ни брался за это, всякий раз оказывалось, что вкратце не получается: вроде бы и сюжет не запутанный, и героев не так уж много, и основанная мысль ясна, но… Спираль – она и есть спираль: в св¸рнутом виде занимает немного места, а если начать е¸ раскручивать…
Вс¸ же попробую пересказать. Итак: сорокалетний архитектор Павел Глинский, оставшись вдовцом, погружается в исследование своего рода, занимается поиском своих предков… Нет, уже не выходит. Ведь читателю не понятно, почему смерть жены вызывает такую странную, на первый взгляд, реакцию – увлечение генеалогией!.. А между тем связь есть, и связь самая прямая: покойная жена не родила Павлу реб¸нка (прич¸м сознательно), и герой повести вдруг ясно понимает, что он – последний представитель своего рода… Вот так и каждый поворот сюжета в дилогии требует от пересказчика подробностей, пояснений: спираль раскручивается и теряет свою изящную целостность, превращается в неряшливый моток, в котором не сыскать концов…
Хорошо, скажу так: на протяжении первой книги главный герой ищет свою любовь и одновременно начинает понимает, что любовь – это не просто личное чувство, это та нить, из которой тк¸тся семья, род, народ, Россия. Он видит, что, выбирая себе жену, он – ни много ни мало – творит историю Родины. Я, может быть, несколько заостряю мысль, но, поверьте: совсем немного. Ирэна Сергеева именно об этом и говорит – без пафоса, без ложного глубокомыслия, просто и легко. Она говорит, что любовью движется история, что ошибки в любви становятся бедами в истории, и наоборот, вовремя проявив любовь, можно преодолеть очередной исторический кризис… Прич¸м, говоря о любви, автор имеет в виду не некую отвлеч¸нную идею в духе немецкой классической философии или русского символизма, – нет не идею, а вот эту самую любовь, которую все мы, я уверен, хоть раз в жизни да испытали. Эта та самая любовь, которая, как бы кто-то из теоретиков ни старался, упорно не делится на духовную и плотскую, а поражает человека всего целиком и, окрыляя душу, воспламеняет тело. Отсюда и любовные сцены в дилогии, значение которых, может быть, не нужно преувеличивать, но и преуменьшать, конечно, нельзя, ибо из платонических воздыханий дети не родятся, смена поколений не происходит, а, следовательно, история останавливается.
Отсюда и подробный рассказ о любовных ошибках, соверш ¸нных героями: ведь оба они – и Павел, и Варвара – успели немало настрадаться, пока не нашли друг друга. Их движение навстречу любви и счастью было отнюдь не стремительным и не гладким, но зато оно было не только страданием, но и уч¸бой, воспитанием чувств. Между прочим, именно рассказ об их промахах прида¸т повествованию некоторую здоровую остросюжетность. Так, например, история о том, как Варвара спасалась от брачного афериста, вполне могла бы стать отдельной приключенческой повестью, которая, несомненно, пользовалась бы успехом у читателя. Однако именно в общей ткани дилогии история эта приобретает глубину и знаковость: героиня движется от любви иллюзорной, от нечистого любовного морока, к подлинному чувству, к обретению смысла существования. Приключенческая повесть могла бы закончиться наказанием злодея и появлением героя-спасителя; в романе же появление Павла Глинского – не финал, а начало, начало настоящей любви, настоящей жизни.
Тут, кстати, хорошо бы сказать и о втором томе дилогии. Казалось бы: первый роман закончился “как положено” – свадьбой. Чего ещ¸ желать от романа, тем более романа о любви? Но Ирэна Сергеева рассматривает любовь, как творчество (в том числе и творчество историческое), а такое творчество после свадьбы только начинается. С этой точки зрения проследить дальнейшую судьбу героев совершенно необходимо. Необходимо увидеть новое поколение Глинских – детей Павла и Варвары, будущее России; необходимо расставить все точки над “i” в прошлом и примирить белых с красными – хотя бы в собственном сердце; необходимо достроить храм.
Да, ведь мы ещ¸ не коснулись церковной темы в дилогии, – а она есть, она звучит достаточно громко, хотя и ненавязчиво. И как можно было бы автору обойти эту тему в разговоре о любви – роде – Родине? В рассказ о возрождении древнего русского рода Ирэна Сергеева вводит вторым планом рассказ о возрождении старинного храма: его восстанавливает Павел Глинский, архитектор по образованию и по призванию. Не случайно, что церковь эта была построена во имя иконы Божией Матери “Всех скорбящих Радосте”: восстановление храма – есть для героев путь к обретению радости и полноты жизни. Именно вокруг этого храма собираются все Глинские – старые, молодые, живущие в России и потомки эмигрантов первой волны. Род, который в начале повествования казался “выморочным”, почти прекратившимся, вновь оживает и вливается в соборное тело России. Не случайно и название книги, которую пишет Варвара Глинская, “Корни и крона” – оно отсылает читателя к древнему образу Древа Жизни, и к генеалогическому древу, и к старинной мудрости: листья сменяются с каждый годом, а дерево жив¸т…
Вс¸ повествование в дилогии строится вокруг архивных изысканий; главная героиня, Варвара – работница Государственного исторического архива СПб, немало страниц книги посвящено описанию архивных будней… Для всякого читателя, хоть раз побывавшего в Петербургском архиве на Псковской улице, эти страницы сразу вызовут массу воспоминаний. А мне сейчас вспоминается другое: дилогия о Глинских – не единственное произведение Ирэны Сергеевой, созданное под впечатлением от работы в архивах. Есть ведь у не¸ и замечательная поэма “Пресветлый рай” – наверное, самое необычное поэтическое произведение в современной литературе: поэма – историческое исследование. Подобно своему герою, Ирэна Сергеева немало времени провела в изучении собственного рода, в поисках свидетельств, документов, фотографий… И вот теперь, после “архивной” поэмы появляются два “архивных” романа… Мы говорим “архивная пыль”, подразумевая неумолимую работу времени, забвение, стирание памяти. Но ведь работа с прошлым – это как раз и есть сопротивление забвению! Прошлое не должно жить только среди архивных полок, ему место – в наших сердцах! Архивные исследования – это, может быть, самая плодотворная для современности работа: так разрушается необратимость течения времени – великое проклятие рода человеческого. Наверное, это и имел в виду покойный Патриарх всея Руси Алексий II, когда призывал русских людей изучать сво¸ генеалогическое древо, воссоздавать историю русских родов, – Святейший сделал такое обращение незадолго перед кончиной… Что он хотел этим сказать?
В Откровении Иоанна Богослова есть такие слова: “И Ангел… поднял руку свою к небу и клялся Живущим во веки веков… что времени уже не будет; но в те дни, когда возгласит седьмой Ангел, когда он вострубит, совершится тайна Божия”. Тайна Божия заключается в том, что некогда необратимость времени исчезнет и наступит новая, непредставимая для нас, сегодняшних, жизнь, и потомки обнимутся с предками. Это случится когда-то, а ныне, возрождая память о предках, мы создаем страну для потомков, ибо только на единстве поколений стоит народ и Родина.
Вот такие мысли неизбежно приходят в голову всякому вдумчивому читателю новой дилогии Ирэны Сергеевой: “Любовь моя, душа моя, или Семейные тайны” и “Надежды сердца моего, или Ключи от прошлого”.
Сергей Ольховецкий