На Малом Сульфате

“Мальчишки, мальчишки,
Пускай пролетают года.
Мальчишки, мальчишки,
Для нас вы мальчишки всегда”.
(И. Шаферан. “Мальчишки”)

Малым Сульфатом среди охотников этого городка называлось длиннющее – километров около восьми – соленое озеро, протянувшееся среди песков параллельно морскому побережью. Его размеры, а главное – удивительная вязкость светло- серой соленой грязи на берегах гарантировали почти полную безопасность пролетной, выбравшей этот водоем для ночевки или отдыха птице. Правда, стреляющий народ чувствовал себя в этой трясине далеко не так безопасно, как дикие утки. Кроме того, два кладбища, расположенные на разных его берегах: старое, заброшенное – на левом, пологом, и новое – на правом, гористом, – хотя и находились довольно далеко от уреза воды, породили среди некоторых, чересчур впечатлительных и доверчивых горожан массу постоянно изменяющихся, страшных рассказов, и некоторые местные охотники тоже подпадали под их влияние.

Однако еще больше рассказов ходило о дальних берегах озера, потому что мелкое со стороны городка, оно постепенно увеличивало свою глубину, и, говорили, что у дальних, еле видимых берегов, достигало вглубь нескольких метров.

Другая версия, наоборот, утверждала, что глубина Сульфата, хоть и круто растет вначале, но у дальнего берега воды совсем мало. Но от этого никому не легче, ибо там вместо воды на сотни метров от берега тянется бездонная соленая трясина, в которой со старых времен, когда будто бы Сульфат сообщался с морем, гниют и ржавеют навсегда утянутые в грязь разные морские суда. Правда, было непонятно, зачем кораблям требовалось в старину заходить из Каспия в Сульфат – историческое место! – но зато все рассказчики-охотники смачно описывали редкое изобилие дичи на дальних берегах и, разумеется, свои успехи во время таких походов…

Ученик девятого класса Олежка, получивший еще в восьмом в подарок от отца настоящую двустволку “БМ”, тоже много слышал интересного о дальних берегах Сульфата и все никак не мог выкроить свободного денька для серьезного исследования terra incognita, хотя на охоту ходил часто.

Дело в том, что для охотника его возраста одним из основополагающих условий при выборе маршрута являлось наличие дичи. А в то далекое время, о котором идет рассказ, малое количество ружейных охотников в округе и, главное, близость района зимовки перелетных гарантировало интересную стрельбу буквально на каждом из разбросанных в степи между горами и морем многих маленьких озерков, и дни охоты на них проходили большей частью весело, быстро и вполне результативно – привыкший за несколько лет частых походов к любимой “бээмке” наш учащийся стрелял неплохо.

Другим препятствием для дальнего исследовательского похода было то, что Олежка, будучи от природы человеком общительным, никак не мог подобрать туда подходящей компании. Он любил брать в походы дворовых ребят, но походы такие обычно получались недолгие – как правило, до обеда, либо с обеда до вечера, иначе дети устанут. А в большой поход идти – и целого дня может не хватить, как пацаны выдержат, тем более безоружные? Вдруг заскучают? Правда, те мальчишки, с которыми Олег бывал до сих пор в походах, хотя ружей и не имели, но вели себя достойно. Донельзя довольные тем, что их не чурается почти взрослый юношаохотник с настоящим “всамделишным” ружьем, они, казалось, так и лучились гордостью от оказанного доверия.

В то время Олег, благодаря батиному подарку считался самым молодым членом местного охотколлектива. Разумеется, взрослые стрелки относились к нему с некоторым недоверием – мальчишка, только что паспорт получил и вот тебе – настоящее ружье! И если бы не известность отца – военного строителя, построившего чуть не половину зданий в городке, не видать бы пацану своего охотбилета, как собственных ушей.

А так – билет он получил, но с отцом ходить получалось не часто – тот всегда был очень занят. Другие же взрослые охотники, гораздо старшие по возрасту, не спешили принять его в свои устоявшиеся бригады – ведь мальчишка совсем! Впрочем, Олег и сам не стремился к тому.

Юному охотнику гораздо больше нравились, как уже говорилось, загородные походы с местными дворовыми ребятами. С ними и веселей, и пить не будут предлагать (в походах со взрослыми охотниками выпивка считалась нормой, демонстрацией мужской дружбы, и Олегу там пытались налить старшие товарищи, да он не принимал).

Однако лишь только между Олегом и местными пацанами заходил разговор о намерении совершить большой поход на Малый Сульфат, желающие редели. И, надо сказать, не только расстояние пугало и возможное позднее возвращение (если не уложатся за день), но, похоже, больше всего отбивали ребят от похода страшные рассказы о привидениях с обоих кладбищ по берегам водоема, якобы так и шастающих ночами среди дальних соленых заливчиков. Однако охота учит настойчивости.

Олег, когда надо, умел убеждать народ. К тому же обещание дать по два раза выстрелить (а в случае удачи и больше), каждому участнику будущего грандиозного предприятия и, главное, клятва честно поделить всю добытую в походе дичь поровну сделали свое дело. В ближайшее воскресенье три фигурки вышли затемно из своих подъездов и, после краткого совещания во дворе, быстрым широким шагом затопали по пустым еще улицам, надеясь к рассвету достичь ближнего берега водоема. Олег – душа всего предприятия – смело шагал посередине темной улицы, а справа и слева, не отставая, громко топали в темноте два надежных, проверенных во многих “ближних” походах подростка – Исик и Сашка Толстый.

Шедший справа большеглазый, тонколицый Исик (по-настоящему его звали Ислан, но настоящие охотники любят краткость), тащил в руках большую сумку с продуктами. Он, казалось, был слишком легко одет для серьезного похода – лишь тонкое пальтишко нараспашку, а под ним обычная рубаха и брюки, заправленные в резиновые сапоги, составляли экипировку этого охотника. Такое легкомыслие весьма беспокоило организатора предприятия – несмотря на молодость, Олег был человеком ответственным, как все серьезные охотники, и с тревогой поглядывая направо, на друга Исика, мысленно уже прикидывал, что из своей одежды можно будет дать тому в случае ненастья.

Слева топал в темноте другой частый товарищ Олежки в недалеких походах – Сашка, по прозвищу Толстый. Это был крепкий, хорошо сложенный паренек с большой, коротко остриженной, круглой, как шар, головой и коротковатыми для его плотной, устойчивой фигуры руками и ногами. Эта плотность, усадистость, наверное, и породили псевдоним Толстый, хотя на самом деле он был неудачен – не толстым он был, а просто крепким, широкоплечим парнем.

Однако по природному добродушию Саша не обижался на добавку к имени и вообще слыл в походах хорошим товарищем – сильным, честным и надежным. Одет, не в пример Исику, он был достойно – просторная крепкая куртка, теплая шапка на голове и “кирзачи” на ногах вселяли уверенность, что с Саней проблем в походе не будет. Они все рассчитали правильно. Рассвет застал ребят напряженно смотрящими по сторонам на ближнем берегу Малого Сульфата с “бээмкой” наизготовку – Олегу хотелось обеспечить народ на утренней зорьке дичью для далекого похода. Однако в это серое ноябрьское утро надежды не оправдались. Нет, дичь, разумеется, была. Осенью на Каспии, вблизи такого огромного стекла, как Малый Сульфат, птица будет крутиться обязательно. Утки и мелкие кулики – зуйки, камнешарки, черныши стайками и в одиночку то и дело носились над неподвижной, местами еще плохо видимой в тумане водной гладью, но к берегу, на выстрел, чего-то не приближались. И лишь когда совсем рассвело, неожиданно прямо “на штык” налетела стайка осторожных улитов. Выстрелы Олежки почти слились в один и два темнокрылых крупных кулика шлепнулись неподалеку в воду. Достать их в этом месте не составило проблем – ближние берега, хоть и вязкие, были хорошо изучены всеми местными стрелками.

Эта небольшая вроде бы удача с утра очень вдохновила наших охотников – суп на сегодня был обеспечен, что бы там ни случилось в дальнейшем, а хлеба для него было взято из дому в достаточном количестве – стало быть, можно с чистой совестью приступать к исследованию водоема.

Вся компания бодро зашагала по правому – гористому, все время поднимающемуся над водой берегу навстречу неизвестному. К полудню они были уже довольно далеко от места утренней стрельбы. Тропинка шла по круче, среди осыпей мелких камней. Озеро находилось теперь под ними и оттого просматривалось очень здорово. У берегов местами виднелись небольшие кочки, а впереди едва выступал из воды ряд обломков черных свай – видимо, остатки каких-то мостков или причала.

– Видали, – показывал на них Исик, – значит, правду говорят, что на Сульфате когда-то корабли плавали. А иначе зачем сваи вбивать?

– Ну, ты уж скажешь – корабли, – спорил Сашка Толстый, – скажи еще – лайнеры, ледоколы! Просто, может, мостки делали для чего-нибудь.

– Ага, специально, чтобы ты с них нырял!

Однако, пройдя еще немного, они заметили странный, усеченный темный конус, выступающий больше, чем на метр, над водой озера. После долгих рассматриваний и споров они все-таки пришли к выводу, что это торчит не иначе как труба затонувшего корабля.

– Нет, – заключил Исик, – зря ты, Толстый, споришь. Все, что у нас о Сульфате говорят – чистая правда. Видишь, вон и труба парохода торчит…

– Ну, еще бы, – не унимался Саня, – и привидения с обоих кладбищ по ночам на ней сидят! Вот стемнеет, обязательно увидишь.

– А иди ты! – отмахнулся Исик, подозрительно оглядываясь по сторонам. – А место здесь и впрямь глухое, самое для привидений. Правда, Олега?

Идущий несколько впереди Олежка с “бээмкой” наперевес не мог с ним не согласиться. Тропа, по которой они шагали, теперь понижалась вместе с берегом, приближаясь к воде. Уже отчетливо виднелся тот, самый дальний, загадочный берег озера, на сотни метров поросший у воды низкими колючими кустиками. Груды камней там и сям поднимались на пустынном, заброшенном берегу, и сама тропка, по которой они шли, опустившись к воде, пропала в каменных россыпях. И озеро выглядело здесь как-то неуютно. Олежка видел, что местные охотники обманули – глубина Сульфата у этого берега была еще меньше, чем возле города – на десятки метров из воды там и сям торчали маленькие кочки.

По дальнему берегу они двигались тем же порядком – Олежка чуть впереди чавкал по грязи у самой воды, по-прежнему держа двустволку наготове, а Исик и Сашка – чуть позади и повыше, где грунт был суше.

Олежка чувствовал, что давно бы уже пора делать привал, ребята наверняка устали, но все шел и шел, присматривая место поудобнее. В нем поднималось какое-то раздражение. Нет, что ни говори, он все-таки большего ожидал от этого похода – и в смысле какой-то интересной дичи, и в возможности увидеть интересные, запоминающиеся места. А тут только грязный, поросший кустиками, низкий берег и кочковатая бесконечная отмель слева. И никакой дичи! “Да лучше б мы сегодня на Рыбхозные озерки пошли – и ближе, и уж наверняка бы что-нибудь стоящее взяли, не то, что пару улитов!” – переживал в душе молодой охотник.

Кусты впереди вдруг зашуршали, и крупная серо-рыжая лисица пулей метнулась мимо него у самой воды в сторону каменных круч, густо устилавших правый берег озера.

Первый выстрел, видимо, лишь испугал ее – зверек резко изменил направление и понесся, брызгая во все стороны, прямо по воде, стараясь сократить путь до спасительных скал. Стрелять вдогонку было уже далековато, но целить удобно – лиса бежала по воде открыто, как на ладони.

После второго выстрела она снова изменила направление, повернула налево, прямо в воду и, прохлюпав несколько метров, свалилась.

– Ура! – раздалось позади Олежки и все трое смело ринулись к упавшей лисе. До нее оставался какой-нибудь десяток метров, когда, сделав очередной шаг, Олег вдруг почувствовал, как почва подалась под ногами. “Трясина!” – молнией пронеслось в голове.

– Ребята, выручайте! – охотник оглянулся и увидел, как поднимая тучу брызг, оба подростка, бегут к нему по воде. – Ребята, палку какую-то надо! Или доску!

Однако обошлись и без доски. Дружно ухватив своего товарища за руки и за ствол ружья, его верные оруженосцы в одну минуту поставили злополучного стрелка на твердую почву. Но не уходить же восвояси без трофея! Еще с полчаса искали они обходные пути к убитой лисице и, хоть не сразу, Олег, отдав грязные ружье и рюкзак мальчикам, все же добрался до нее.

Только теперь, промокшие и голодные, они вдруг почувствовали, как сильно устали, и поняли, что давно пора делать привал. Осторожно, стараясь двигаться назад по своим следам, они вышли на низкий твердый берег, и вскоре уже большой костер полыхал в затишке между каменных круч. Возле огня сушилась вся одежда Олежки, брюки Исика и Сашки, а злополучную лису положили подальше от огня, чтобы не попортить мех.

Закусывая подогретой на огне тушенкой, полуголые мальчишки смачно жевали и наперебой делились впечатлениями.

– Нет, как хотите, – торопливо жуя, заметил Исик, – надо отсюда уходить поскорее – нехорошее это место. Вон, – он кивнул головой на голого Олежку, – если бы не мы с Толстым, еще неизвестно, как бы ты выбрался. А то и пневмонию бы подхватил. Правда же?

– И лису бы не достал, и сам утонуть мог, – согласился с приятелем серьезный Сашка. – А кстати, Олежек, кому ты теперь первому стрельнуть дашь? Мы ведь оба вон как помогали.

У этих ребят было традицией (кстати, созданной хозяином ружья), по которой после удачного выстрела (улиты не в счет, ерунда), полагалось давать стрельнуть и прочим участникам похода. Только нынче промокшего, грязного Олега не просто было уговорить:

– Да дам стрельнуть, конечно, – он махнул испачканной рукой, – поближе к дому. Здесь все равно ничего не летит. Однако в природе, как в нашей жизни, нет ничего постоянного. Не успели охотники кое-как натянуть на себя волглую одежду и затоптать костер, как более зоркий Исик, глянув в небо, вдруг пригнулся и прошептал:

– Ребята, не шевелись! Налет!

Табунок крякв двигался не очень высоко, прямо на них. После первого выстрела одна из уток отделилась от стайки и колом стала подниматься вверх, но тут стукнул второй и птица, как говорили охотники в их городке, “пошла на отлет”. Планируя, она стала снижаться и, наконец, упала в воду метрах в ста от берега.

– Эх, – с показным расстройством вздохнул Исик, – не успели обсохнуть – опять в воду лезь. Вот уж действительно плохое место этот берег.

У этих охотников была еще и другая традиция: чтобы как-то стимулировать доставание битой дичи (если достать ее было почему-либо непросто), добыча полагалась не стрелку, а тому, кто сумеет достать. И хотя в данном случае любые игры были, конечно же, неуместны – одежда еще просохнуть не успела, но стоило Сашке Толстому крикнуть друзьям:

– Достаю – моя? – как все трое наперегонки ринулись снова в грязь. И сколько Олежка ни орал им вдогонку, что и так отдаст им сбитую утку, пусть только идут осторожнее, мальчишки продолжали храбро шлепать по мели до тех пор, пока, как и в случае с лисой, почти добежавший до утки Исик не провалился сразу по пояс – только пальтишко поплыло по воде.

И снова двое с трудом вытаскивали третьего, потом, мокрые насквозь, добывали утку, потому что уходить вот так – вымокнув, без добычи казалось уж слишком обидным. Хорошо, хоть осени на юге бывают теплыми!

И опять пришлось мальчишкам на сухом берегу разводить костер для вторичной просушки и согревания. А так как в этих постоянных купаниях – доставаниях – согреваниях время летело очень быстро, темнеть начало совсем неожиданно, и надо было скоренько надевать опять же не высохшую одежонку и быстрым темпом двигать к дому по уже низкому левому берегу Сульфата.

Теперь они двигались почти бегом, но темнота все равно обгоняла, и вскоре совсем стемнело. Только лежащее слева большое соленое озеро поблескивало во тьме тусклым серебром. Добытую утку решено было отдать более пострадавшему при доставании Исику. А раз так, чтоб никому не обидно было, во временное пользование двустволку получил Саня Толстый.

Он шел теперь в темноте впереди с ружьем наперевес, то и дело прицеливаясь в одному ему видимую цель. Выстрелить мальчишке так и не пришлось, но уже на подходе к городку в темноте он оступился и плашмя упал в воду у самого берега, где глубина была чуть выше колена.

Костер на этот раз решили уже не разводить. Во-первых, потому, что всем очень хотелось спать, а главное – город был уже совсем близко – в получасе быстрой ходьбы. Поэтому Олежка и Исик просто раздели мокрого Саню и втроем, общими усилиями кое-как выжали его одежонку. А чтобы добавить промокшему положительных эмоций, Олежка отдал ему добытых еще утром куликов.

Зато на другой день Исик и Сашка наперебой рассказывали в школе (они учились в одном классе), о походе вокруг огромного озера Сульфат, где ночью полно привидений и все одноклассники с уважением слушали их рассказы.

– Страшное место – тот дальний берег, – говорил Исик, вздыхая. – Даже днем, когда привидений нет, жуткое. И главное – везде трясины. Шагу не ступить – провалишься, вообще промокнешь и даже пневмонию схватить можно. Я, правда, не знаю, как она выглядит, эта самая пневмония, но схватить ее там – не фик делать. Не верите, у нашего Олега спросите – он все знает, у него даже настоящее ружье есть!

– Да, – добавлял Сашка Толстый, – сплошные трясины и привидения на обоих берегах. Не всякий охотник рисканет туда пойти.

К слову сказать, ни в этот, ни во многих других их совместных походах-охотах эти ребята никогда не простужались и не хворали, несмотря на всякие, по выражению Исика, “мелкие неприятности и привидения”. Не брали болезни этих мальчишек на охоте.

Игорь Дядченко