Как-то мне довелось участвовать в разговоре о русском характере, о том, какие его черты ярче всего запомнились в литературных произведениях русских, советских писателей. Я говорил о произведениях Тургенева, Куприна, Чехова, Бунина, других классиков русской литературы, потом вдруг вспомнил, что характер лучше проявляется в условиях войны и перешел к трилогии Константина Симонова “Живые и мертвые”.
Книгу эту читал не один раз и поэтому быстро из памяти восстановил события, имена героев. Рассказал о командире полка Серпилине, который перед войной был осужден на десять лет, но не обозлился на власть. Вспомнил рассуждения батальонного комиссара Шмакова, дескать, немного сдерживаем немцев, потом создадим перелом, ведь было уже такое, когда Юденич стоял под Петроградом, а Деникин из Орла шел на Москву переломили. И про четверых артиллеристов рассказал, которые свое орудие тащили аж от самого Бреста!
Вот они настоящие народные герои, талантливо выписанные выдающимся писателем Симоновым! Но и этот замечательный человек, как и многие классики уже советской литературы, писавшие о мужественном русском человеке, почти сорок лет как ушёл от нас. А что же современные писатели? Или литературные исследования русского характера остались пусть в недалеком, но прошлом? Нет и ещё раз нет! Даже опубликованные за последние годы романы, повести, рассказы только петербургских авторов свидетельствуют: славная традиция продолжается. Взять к примеру прозаиков секции художественно-документальной прозы Санкт-Петербургского отделения союза писателей России.
Повесть Виктора Кокосова «Операция “Русская прививка”» раскрывает подробности одной из операций, задуманных верховным руководством Германии задолго до нападения на Советский Союз. Цель привить немецкому солдату менталитет русского солдата, который заменит им “шоколад храбрости” лакомство с первитином специально разработанным в лабораториях третьего рейха наркотиком.
По мере продвижения спецгруппы СД по территории нашей страны, германские специалисты встречаются и удивляются примерами героизма советских солдат и офицеров. Они не могут взять в толк, как кавалеристы Красной Армии могли пойти в атаку на немецкие танки, забросав их гранатами, а потом порубив выскочившие из люков экипажи. Для их понимания было недоступным, почему не сдался экипаж тяжелого советского танка “КВ”, подбивший немецкий танк, шестнадцать грузовиков и расстрелявший группу саперов. Их, наконец, ошеломляло наступление русской дивизии, которая, по мнению немецких генералов, еще недавно была застигнута врасплох, рассеяна и отступала без пополнения личным составом, боеприпасами, техникой, продовольствием.
Стараясь разгадать секреты русского характера, руководитель группы оберфюрер Вайтенхофф, еще не знает, чему ему придется удивиться в последние секунды жизни. Оставленная для стряпни хозяйка дома крестьянка Мария, поднося обед немецкому офицеру, подрывает его гранатой и погибает сама.
Останься тогда жив оберфюрер Вайтенхофф, он бы ни за что не поверил, узнав, как лично выбранный им из большого количества русских эмигрантов, проживающих в Германии, поручик русской армии Петров, награжденный в Первую мировую войну Владимирским крестом, мог совершить поступок, противоречащий всей его научной концепции. Поручик Петров сжег документы группы и признался психологу Кролю: “Я не предатель, я патриот своей страны. Примите последний доклад: все ваши предложения по разложению русского народа уничтожены, господин психолог. Я давно ждал этого момента. И еще с мая, когда меня зазвали в группу оберфюрера, вел свою собственную войну. Я, понимаете ли, люблю не какое-то правительство, а саму Россию. И не позволю изобретать никакого лекарства против русских…”.
Произнося эти слова, он сжимает в руке Владимирский крест. Потом стреляет в психолога Кроля и следующим выстрелом убивает себя.
В документально-художественной повести Юрия Шутова “25 рентген” раскрываются малоизвестные страницы устранения последствий аварии на Чернобыльской атомной электростанции, произошедшей 26 апреля 1986 года. Героями книги стали не пожарные, не вертолетчики или строители саркофага, о чьих подвигах наслышан весь мир, а буровики, которые должны были выполнить блокаду грунтовых вод создать вокруг разрушенной станции и города Припяти дренажную завесу.
Перед начальником участка буровых работ Борисом Алексеевичем Шуховым поставлена задача за два месяца пробурить и сдать под монтаж водоотвода триста скважин. В распоряжении Шухова четыре буровые бригады. Ожидается прибытие еще шести бригад. Несмотря на жесткий график буровиков, сразу появляется уверенность, что главный герой с заданием справится, что не подведут его товарищи. Эта уверенность растет с каждой новой страницей книги.
У Льва Николаевича Толстого есть такое определение одной из черт русского характера скрытая теплота патриотизма. Главный герой повести Юрия Шутова не кричит о своей любви к родине, не клянется перевыполнить задание и вообще не произносит пышных фраз. Он терпеливо выполняет свои обязанности, будучи верным, своему принципу: “Стой в одном ряду с людьми и не выпадай”.
При расставании с семьей, объясняя свой поступок, он замечает:
Не один я еду, со мной восемь человек, две буровые бригады. Вся страна Чернобылю помогает, и я не посторонний.
С первого дня, с первой скважины между начальником участка и бурильщиками возникает конфликт. Бурильщики нарушают технологию бурения.
Вы сюда, мужики, за длинным рублем приехали или помочь стране с бедой справиться? теряя выдержку, рявкнул Шухов.
Среди добровольцев нашлись пьяницы, прогульщики, рвачи. Шухов собирает собрание. Он говорит, что на фронте подобное поведение расценивалось как дезертирство и сурово каралось. Его пытаются остановить, дескать, прогуляли, отработают с лихвой парни.
За предательство рублем не наказывают, отрезал Шухов. И в мирное время есть своя высшая мера для предателей.
В повести описано много конфликтных ситуаций и везде начальник участка Шухов, поступая по справедливости со своими подчиненными, проявляет характер. Требовательный к другим, он станет так же строго спрашивать с себя, а иногда даже очень строго, рискуя получить смертельную дозу облучения.
Под стать начальнику и бурильщики. Через конфликты читатель узнает Яшина, который до Чернобыля отличался “дотошностью до мелочности, прижимистостью до крохоборства и комариной занудливостью, а здесь к людям потянулся, за дело любое стал браться, не спрашивая о цене”.
Ближе к концу повести, когда наступает пора уезжать бурильщикам первой смены, среди них заходит разговор о наградах. И вновь вот он русский характер:
А я свой накопитель сдавать не стал. На память оставил, непривычно тихо признался Ледовских. Пусть будет мне как орден Чернобыля. И вам советую….
Накопитель оставь, а рентгены с него сними. Вдруг не хватит до второго ордена или медали какой-нибудь, прагматично рассудил Мартынкин….
О чем говорите мужики! покачал головой Яшин. Всего месяц отработали в мало-мальской опасной обстановке и о наградах размечтались. Скромнее надо быть. Не за наградами сюда ехали…
В начале повести есть эпизод. Разговор идет о геройстве. Вспоминают чернобыльца, который поднялся на высокую красно-белую полосатую трубу над рваным контуром разрушенных стен взорвавшегося реактора и водрузил флаг. Три человека до него пытались подняться, но погибли на пути к цели. Он через несколько часов тоже умер.
Бригадир Скворцов, рассказывающий эту историю, замечает:
…Глупо мужики жизни отдали, но все равно герои!
Об этом подвиге в газетах разные мнения высказывались, и главное из них то, что этот, на первый взгляд бессмысленный подвиг у других людей дух поднял, помог преодолеть страх перед радиацией, грустно кивнул Кленов. Флаг, мужики, у нас в народе святое! Нельзя тех парней осуждать.
Герой книги Михаила Зарубина “Добрые слова на память” не рискует жизнью, как Шухов и его товарищи. Петр Георгиевич Семененко, Генеральный директор объединения “Кировский завод”, на котором выпускались тогда не только знаменитые трактора, но и танки, турбины, известный и почитаемый в городе руководитель. О нем и так много сказано, написано. И, казалось бы, нет нужды повторяться.
Однако автор книги в коротком повествовании сумел полно раскрыть черты характера своего героя, помог почувствовать теплоту патриотизма, и читатель поверил, что и реконструкция производства, и реформы оптимального сочетания выпуска военной и гражданской продукции, и многое другое, чем теперь гордится предприятие, не было случайностью, подарком судьбы, либо результатом сложившихся обстоятельств.
Они познакомились, когда Зарубин работал начальником управления строительного треста, а Семененко руководил танковым производством Кировского завода. Познакомились при необычной ситуации по решению “сверху” необходимо было в короткий срок построить цех ходовой части. Тогда они приняли рискованное решение совместить работы строителей и заводчан. Семененко пошел даже на то, что передал строителям десять инженерно-технических специалистов. Договорились не расформировывать бригады, не перемещать рабочих из одной бригады в другую, пока она не выполнит задание.
Потом, как пишет Зарубин: “В декабре цех заработал. Мы обошли с Петром Георгиевичем цех, поднялись на ярусную площадку. Все радовало глаз. Спустились, вышли на улицу и были поражены тем, что творилось вокруг…
На прощание Петр Георгиевич пожал мне руку.
Спасибо за доброе дело, сказал он”.
Ровесники Михаил Зарубин и Петр Семененко почти синхронно поднимались по служебной лестнице. Зарубин становится главным инженером треста, Семененко главным инженером завода. Зарубина избрали управляющим строительного треста 47 «Кировстрой», Семененко назначили Генеральным директором производственного объединения “Кировский завод”. Спустя годы, когда в стране бушевали дефолт, кризисы, обвалы рынков, Зарубин и Семененко снова встретились на территории объединения:
“Они стояли у раскрытых ворот главного тракторного конвейера. Навстречу медленно двигался “Кировец”, надевая по ходу движения необходимое для его дальнейшей трудовой жизни.
Петр Григорьевич, когда-то на этой линии двигалось несколько тракторов одновременно.
Да, времена меняются. Крупных сельхозпредприятий нет, а мелким наш трактор не по карману. Тяжело сейчас всем, так что мы не исключение. Мощности, занятые когда-то под оборонку, пустуют. Представляешь? Знаменитые танки Т-80 стали вдруг не нужны. Печальная и страшная картина…
А говорят, танки грязи не боятся…
Грязи не боятся. А человеческой глупости даже очень. Ясно одно, государство нам сейчас не помощник. Приходится все менять, приспосабливаться. Главная ставка производство металлопроката. Провели акционирование, бывшие цеха стали заводскими “дочками”. Предотвратили банкротство, разобрались с “рейдерами”…. Потом будет еще встреча… В город придет весна. Они будут делиться планами на будущее. Объединение “Кировский завод” начнет выпускать новую продукцию для Крайнего Севера виброкаток. Семененко станет рассказывать еще об одной новинке четырехместной гусенично-колесной машине… Вспомнит он и про “Кировец”:
Куда нам без “Кировца”? Он на вспашке делает пятьдесят гектаров в сутки, пятикратно превосходит конкурентов. На такое способен только “Кировец”. Поля нужны большие, но Россия огромная страна, она ведь Северо-Западным регионом не заканчивается…
Вот и закончилась еще одна встреча. Верится: будут другие книги, другие герои. Произведений, раскрывающих особенности русского характера, у наших прозаиков много и, надеюсь, всем им, созданным на документальных фактах, имеющим реальных героев, предстоит долгая жизнь.
Владимир Васильев,
член Союза писателей России