Гости Петербургского Книжного салона
Сербский поэт, писатель, литературный и театральный критик Давид Кецман Дако родился 28 сентября 1947 г. в Райновцах, недалеко от Бихача. По окончании филологического факультета (современный сербский язык и югославская литература) работал преподавателем, а с 1974 по 2011 гг. журналистом и редактором в информационном центре в городе Сомборе (молодежная газета «Движение», еженедельник «Сомборские новости» и Радио-Сомбор).
Автор двадцати двух сборников стихов и рассказов. Вот лишь некоторые из них: «Слово на льду» (1976), «Ночная рыбалка» (1980), «Распад мозаики» (1989), «Миг» (хайку, 1998), «Небесный вестник» (на сербском и венгерском языках, 1997), «Хор теней» (2010), романы-мозаики «Когда запахнет айвой» (1995), «Река на один день» (2014), «Живая картина» (2016).
Известны его книги для детей и юношества: «Вижу, вижу волшебные сны» (стихи и рассказы 1994), «Далью через мир» (стихи 2003), «Кто-то ищет только тебя» (стихи 2006) и другие.
В настоящее время работает редактором журнала «Факел» (Суботица). Является сотрудником различных газет и журналов. Переводился на польский, венгерский, румынский, итальянский, словенский, русинский, македонский и словацкий языки. Его произведения включены в антологии и сборники, как для взрослых, так и для детей.
Член Союза писателей Воеводины и Республики Сербской.
Проживает в г. Сомбор, а жив¸т в своих книгах.
АВТОПОРТРЕТ
Половина меня — это Небо.
Вторая половина — Земля.
А весь я?
Лишь капелька, сползавшая с Неба
На Землю,
Испарившаяся из Земли
В Небо.
И ни слова больше!
А то можно поранить Тишину.
Это ни Небом Земле,
Ни Землей Небу
Не прощается.
Никем никому
Без сл¸з
Не прощается.
ПРИЗЫВ
Окликает меня кто-то из времени былого.
Я вижу его, уходящего, свет перед ним
становится вс¸ ярче.
Самому хочется последовать за ним,
но, может, слишком рано?
Впереди — небо, позади — не знаю, что.
Дали затуманились, а то, что рядом, давит.
Его не догонишь, а он не оглядывается.
НАВСЕГДА
(Озар¸нный искрой со зв¸здного небосклона)
Там, где сейчас кипит жизнь и где когда-то
я был постоянно,
там этой ночью меня уже никто не встретит.
На склоне душного дня
напротив воспоминаний,
запах липы катится волнами, перекати-полем,
а из старых пригородов, со стороны Дуная
в водовороте вихря,
через сумерки, пламенем
разгорается воспоминание.
Блеск дал¸ких молний, без призвука грома,
навещает страх
от великой воды
с невидимого берега,
по которому я давно не бродил
ведь там тоже нет никого, к кому
я мог бы
вернуться с улыбкой.
Кто-то похожий на меня, только молодой
и без шрамов,
оттуда, где кипит жизнь,
озар¸нный искрой со зв¸здного небосклона,
прямо сейчас
пристально смотрит мне в глаза
и знакомым голосом шепчет мне:
— Навсегда!
ЗЕРКАЛО
(Магия, затронутая лишь взглядом)
Мои глаза тоже, но только изредка, становятся зеркальцем, в секрет которого — кто на свете всех милее — я никак не вникаю. Потому и не пытаюсь.
Но если ты подойдешь к ним на расстояние поцелуя, если ты с улыбкой желания посмотришь на свое отражение в них, вдруг случается волшебство: затронутая лишь взглядом, ты становишься милее, чем в любом из своих одиночеств.
Тогда мои глаза твоим взглядом всматриваются в себя, и их цвет меняется. Они становятся такого же цвета, что и те глаза, которые без опасения заглянули в них. И в этот миг, исполненный долгой жажды, в этот реальный миг — глаза узнают друг друга.
Если ты подойдешь на расстояние поцелуя, как только без опасения, с улыбкой желания, посмотришь на свое отражение в них — из самого сердца затуманенного зеркальца тво¸ помолодевшее лицо будет озарять и пронизывать тайной вс¸, чего коснется взглядом.
ТИШИНА
(Портрет необозримой дали)
Тишине, видимо, предшествует боль. Поэтому она такая близкая и глубокая. Поэтому она такая — своя, но пальцами е¸ не тронешь. Она прозрачная и невидимая. Непосредственная, без видимого стержня. Нежная, недостижимая. Она в каждом трепете. Она бесконечна.
Тишине предшествует боль, а боли, видимо, предшествует любовь. Шепотом гудит в листве акации, звенит, одновременно, эхом колокольни в полдень, шагает по ландшафтам, в которые я иногда поселяюсь бесшумным шагом и с задержкой обнаруживаю: тишина — это знак примирения двух бессловесных противоположностей, которые никогда не сходятся в одной точке, хотя друг без друга не могут. Это знак равенства между небом и землей.
Тишина — это фокус, в котором переломаются аккорды любви и молния боли. Она соткана из ниток страстного желания и глубокой борозды греха. Из безмолвного желания и боязни, узнаваемой пульсом и ознобом. Портрет тишины обнаружен в картине, не выходящей из глаз. В золотом сечении, в сердцевине бодрствования, возникшего на дне тьмы.
Зв¸здное небо и ветерок над полем перекликаются тишиной.
Перевела с сербского Милена Алексич