Валентин ГОЛУБЕВ
ОСЕННИЙ ТАНЕЦ
В поле танцуешь
иль в маленьком зальчике,
С кем-то незримым, сама ль по себе…
Я улыбаюсь. Но жальче и жальче мне –
Поздно случилась в моей ты судьбе.
Август зел¸ный пока не шафрановый
В солнечных дождиках бодр, а не кв¸л.
Птичка чирикнет: – Да что вы
Ведь рано вам
В осень… ещ¸ зверобой не отцв¸л…
Солнечный лучик набряк паутинками,
В поле овсяном в колосьях шурша.
Вот и кузнечик мелодию тинькает,
Чтобы ты в танце была хороша!
Здесь на пороге поры увядания
Эти движения тела и рук
Что же сулят: иль дорогу мне дальнюю
В Храм, покаяние ль после разлук?
Долго ль под солнышком
грешникам нежиться?
Милостив Бог. Только жизнь коротка…
В недра уходят и твари, и нежити,
Птицы с младенцами – ввысь, в облака.
Сядем в кафешке у маленькой стации,
Музыку спросим, вина и цветов.
Мне твоя нравиться выходка с танцами!
Что там! И я к тебе выйти готов.
ВОСПОМИНАНИЯ О ЛАСТОЧКЕ
В осеннем поле птичья рать
С поникших кормится колосьев…
Я стал твой голос забывать
В нахлынувшем разноголосье.
Прислушиваюсь – вс¸ не то!
Жизнь – погремушка, птичий рынок.
Просеял дни сквозь решето –
Не так и много золотинок.
А было ли? Поди проверь…
Остыл в печи кал¸ный камень.
Стучит распахнутая дверь,
Одаривая сквозняками.
Есть в слове ласточка – уют
И домовитость женских пут.
Когда под крышей строят гн¸зда,
Они смолкают – не поют.
***
Наташе
Вроде и были обычною парой,
Даже банальной: к цветочку цветочек…
Сыплются з¸рна из книги амбарной,
И многоточьем строка кровоточит.
З¸рнышки памяти…
Выбросить жаль их,
Знать бы, в какую посеять их почву…
Нам не сиять на небесных скрижалях,
Почестью зряшной гордыню не потчуй!
Лес за межой,
где в любви поклялись мы
В лежбище лешего с крышей из дранки,
Где колесили по осени лисы,
Сквозь январи продирались подранки.
Был нам в подарок и тварный, и птичий
Мир, где сорочьи и беличьи стаи.
Лишь иногда голоса электричек
Нас окликали, потом поотстали.
Дом наш и сад поминаем вс¸ жальче…
Полно! Нас жд¸т ещ¸ радость – не кара!
Дверь распахн¸тся
и выпрыгнет “зайчик”
Вместе со вспышкой последнего кадра.
ЯРМАРКА ВАКАНСИЙ
В этом театре над пьесой рыдали
Грешники, да и святые таили обиду…
Всех, кто покладисты, – клали рядами,
Ну а ершистых – на кол, да на дыбу.
Время не терпит объезды кривые,
Смять норовит и крылатых и тварных.
Как в паранойе котлы паровые
Пробуют силу у станций товарных.
Может быть, я задремал под акафист
Службы… Очнулся, а лица вс¸ те же,
Там, где на ярмарке странных вакансий
Нас представлением кукольным тешат.
Л¸гок заплечный мешок… Одиноко ль
Станет среди коломбин и петрушек?
Как в перев¸рнутый смотришь бинокль –
Мельче фигурки, и гомон вс¸ глуше.
За нафталинной панбархатной шторкой
Жизнь, что была? Нет!
Могла лишь присниться…
Сколько по клавишам
пальцем ни торкай –
Не открывается эта страница.
На возвращение тешим надежды,
Только вот прелестей нет без обманок.
И костюмер уже шь¸т нам одежды,
Жаль, на которых не будет карманов,
Где разложить в них печали и радость,
Чтоб, не мешая друг другу, лежали,
А в потайной, чтобы тля не закралась –
Фотку любимой с небесной скрижали.
МЫ ЖИВЫ СЛОВОМ
Ах, что за ветер? Времена пастушек
И пасечников замела метель.
Побл¸кла Гжель,
ямщицкий сгинул Ямбург,
Сорвало крышу, дом сош¸л с катушек,
И пьяный плотник двери снял с петель,
Ключи забросив в выгребную яму.
Нас всех давно поставили “на сч¸тчик”,
Как выбывших насельников, жильцов…
И прокричит: – Вас затянуло ряской…
Когда нас мерять вздумает нач¸тчик,
Куражась тупо, тыча нам в лицо
Своей дубовой меркой канцелярской.
Вас не было! Забудьте, изыдите…
Вас не стояло здесь! Вы кто такие?
– Мы живы словом!
Жив глагол родитель!
Чу, слышите: земля внутри гуд¸т.
А надо будет, и в престольный Киев
Язык, почти забытый, довед¸т.
***
Оскудела в той речке вода,
Где когда-то предтечи крестились.
Вс¸ мер¸жи, а прежде – уда…
Нынче заводь чужих нерестилищ.
Что по ветру пустить, что сберечь,
Пусть подскажет небесная флейта.
Излукавилась каверза-речь,
А душа изболелась, жалейка.
Сколько можно в избе неглиже
Пить сивуху, вести тары-бары?
Ведь из сланцевых глыбий уже
Воплощаясь, восстали хазары.
Нам бы в степь! Не в загон на убой…
Словно струны натянуты вожжи.
Эй, братишка! Под Курской дугой
Колокольчик звенит вс¸ тревожней.
Зря пятнадцать веков мы, дичась,
Землю рвали, хоть братья, на части.
Помоги нам в отчаянный час,
ТОТ, кто свечку держал при зачатьи.
Наталья Советная
ИСТОКИ
Меж Русью Великой и Малой,
В краю светозарной земли,
Рекой ледниковою, талой
Рождались истоки мои.
В них тайна наследного кода
И связь испоконных врем¸н.
В родне – кровь славянских народов,
А может, и дальних плем¸н.
Листочки семейного древа
По свету развеяла жизнь.
Балтийского моря напевы
В мотив колыбельный вплелись.
Полярного Севера норов
Закалкой крутой одарил –
Идти, так идти до упора!
И верить, и жаждать зари!
Невы и Фонтанки теченье
И храмов волнующий зов…
Стал город Петра – вдохновеньем!
Он друг, и наставник, и кров.
…Меж Русью Великой и Малой
Истоков моих око¸м.
Над Белою Русью – взлетала,
В России – окрепла крылом!
***
Выламывая ветви, деревья ветер гн¸т,
Как будто с преисподней прорвался
к свету ч¸рт!
В деревне и в столице
в смятении народ –
Что за окном творится?
Никто не разбер¸т.
А может быть, и верно –
рогатый замутил?
Чернеет мрачно небо.
Со дна поднялся ил.
И с запада не тучи – цунами жуткий вал!
Мой край такого чуда не помнит –
не видал.
Иль этот смерч поганый –
засланец от врага? –
Чужак! Ему сторонка моя не дорога.
…Тут дед, накинув китель,
вдруг вынес свой вердикт:
“Со злом, да к нам в обитель?!” –
и кулаком грозит.
Позвякивают скромно
медали, ордена…
Непокор¸нным душам
и нечисть не страшна!
Им ливень не преграда –
вот русский колорит:
Над полем, как богиня,
старушка крест творит!
***
Близится ночь, синева загустела.
А на родные земные уделы
Месяц отчаянный светит неистово,
Сыплет и сыплет он яркими искрами.
…Годы, как летняя ночь, вс¸ короче.
Даже минутки никто не отсрочит.
В сумерках узкие тропки растаяли.
Наши любимые – с белыми стаями.
Зв¸здными птицами в небо взлетели,
Вспыхнули – мир озарили – сгорели…
Месяц отчаянный светит неистово.
Падают зв¸зды горячими искрами…
ПОЛУСТАНКИ
На полустанках российских дальних
Так же сегодня, как век назад, –
Дух первозданный, провинциальный
Мирно витает у старых хат.
Не запечатаны тут колодцы,
Настежь калитки сирых дворов,
Скромной земли сыны-ратоборцы
Не разучились слушать дроздов…
Может быть, здесь проходил Мессия?
Быль не прикрашенная проста.
О, полустанки святой России –
Вечный приют самого Христа!
***
Прощается июль розовощ¸кий,
Дыханием медовым согревая,
Забыв уже, как сыпались упр¸ки
За дождь холодный без конца и края.
Его ль вина, что ветер льдом пропитан,
Серчает небо, сеет град колючий?
Ведь, как и прежде, шепчутся ракиты,
И зреет от земной кладовки ключик…
Прощается июль – прош¸л, как не был.
Да месяц что? Коловоротом – годы!
Но вс¸ ж успел:
взрастил он вдоволь хлеба, –
И дождь ему накрапывает – оды!
ПАШЕТ КОНЬ
Пашет конь (теперь такая редкость!)
– Просыпайся, старый огород!
Вновь весна! Ей чуждо слово “ветхость”.
А земельке чуждо – “недород”.
До войны е¸ мой дед лелеял.
В сорок третьем – красный командир
Лично сам ходил за плугом, сеял,
С нею, как с живою, говорил.
И она отозвалась на ласку,
Голодуху отгоняя прочь.
Бульбины – размером с вражью каску!
Штуки три – уже нести невмочь…
Хата, поле… – жизненное дело!
И в роду за сотни прежних лет
Пахари рождались и седели…
На земле – их добрый хлебный след.
Деды, дядьки, братья и соседи –
Ловко управлялись все с кон¸м.
И желанней пустозвонной меди
Были драники и песня за столом…
– Стой, гнедой! Дай обниму за шею,
Ты сегодня – диво, раритет!
Рядом – пахарь.
Вдруг пред ним немею:
Словно жив мой довоенный дед…