В послевоенные годы наш дивизион «Бронированных
малых охотников за подводными лодками», выполняя
задачу по охране морских рубежей в Южной Балтике,
базировался в Либаве (в Лиепае)…
В те времена у военных моряков бытовала «мода» — в
свободное от вахт время отбивать чечеткой ритмические
пляски «яблочко» и даже «цыганочку».
Правда, «цыганские» пляски были запрещены. Выступая
перед зрителями, ее называли — «сербияночкой».
Считалось, что матрос, не умеющий «бацать», — не полноценный
моряк. Учились мы друг у друга этому ремеслу,
фантазировали, изобретали коленца…
В нашем дивизионе были свои певцы, мастера художественного
слова, баянисты, гитаристы и довольно
крупная группа чечеточников, в которую входил и я — сигнальщик
с «пятьсот сорок первого…». «Одалживать «артистов»
с других кораблей нам не приходилось… Мы выступали
нередко у своих пирсов, в госпиталке, у шефов…
Удачные номера включались в «смотры», на которых
присутствовало командование, порой даже с крупными
звездами на плечах. Для меня остался памятным смотр
художественной самодеятельности Южного Балтийского
флота и Прибалтийского Военного округа. Проводился
он в 1949 г. в Балтийске.
Наша танцевальная группа, составленная из двенадцати
человек, подготовила «русскую пляску». Она являлась
завершающим аккордом большой программы и
имела флотский оттенок — в нее были включены выходы
кока и кочегара. Наши ребята исполняли разные танцевальные
«вариации» (крутились «волчком», выходили на
чечетку и один из наших плясунов даже исполнял пируэты).
В результате наш танец для зрителей оказался интересным.
Мы были награждены бурными аплодисментами.
Конечно, мы очень старались. Ведь в первом ряду
сидели Главком ВМФ адмирал Н. Юмашев, командующий
Прибалтийским Военным округом генерал армии
Баграмян и много других военачальников. Их аплодисменты
мы восприняли как положительную оценку. Неожиданно
у нас за кулисами появился адмирал. Он пожал
каждому руку и поведал о том, что тоже службу начинал
юнгой и тоже был участником художественной самодеятельности,
и тоже плясал «яблочко», и сделал (как
положено) замечание, что мы на аплодисменты не вышли
и не поклонились, а «надо бы!». Пришлось дать обещание,
что исправимся. В завершение встречи нас сфотографировал
фотокорреспондент.
…В то далекое время на одном из наших катеров служил
гидроакустиком старшина 2 статьи Юра Падорин.
Он тоже был активным участником художественной самодеятельности,
а также являлся комсоргом нашего
дивизиона и довольно прилично владел аккордеоном.
Аккомпанируя себе, исполнял песни того времени. Особое
место занимала песня, посвященная «потемкинцам»,
восставшим в 1905 году. До сегодняшних дней живет
в моей памяти первая строка: «Спустилась ночь над
бурным Черным морем…».
После расформирования дивизиона (летом 1948 г.)
Юра поступил в политучилище. После окончания учебы
в нем он служил в Кронштадте, а затем на Северном
флоте — на подлодках. Мне не довелось с ним больше
встречаться, но от друзей я узнал, что за выполнение
серьезного задания ему присвоили звание Героя Советского
Союза. А на завершающем этапе своей служебной
карьеры, он в звании вице-адмирала был начальником
Политуправления Северного флота. К сожалению,
блокада Ленинграда, нелегкая служба на бронированных
малых охотниках… и, конечно, на подлодках подточили
его здоровье. Он рано ушел из жизни. Мы, ветераны,
его сослуживцы, тоже, как и он, начинавшие службу
юнгами в блокадном Ленинграде, помним и храним
память о нем — о нашем комсорге — о Человеке с большой
буквы.
Продолжить материал я решил еще, на мой взгляд,
тоже интересным воспоминанием о случайной встрече
со знаменитостью «высокого ранга» — с великой, всемирно
известной и популярной в нашей стране актрисой — с
Любовью Орловой.
…Это случилось во время службы в Балтийске, в той
же воинской части (по охране законсервированных дивизионов).
По соседству с нами располагались «торпедники».
У них был свой клуб. И мы нередко ходили к ним
на танцы. И обычно в перерывах стихийно возникали
соревнования плясунов-чечеточников. Обстановка порой
накалялась. Мастеров-чечеточников было предостаточно
с обеих сторон. Но все обходилось мирно.
В один из таких вечеров нас — «пришельцев-соседей» —
в клуб не пустили. Начальник клуба, мичман, пояснил
нам, что ждут какую-то «звезду», а мест не хватит и своим.
Он указал нам от ворот поворот.
Наша группка (из 4 человек) стояла у запасного выхода
и решала, что же делать, как бы прошмыгнуть внутрь
клуба. Вдруг подъехала легковая машина. Из нее вышел
офицер, открыл заднюю дверь и помог выйти из машины…
Любови Орловой. Все было так неожиданно, что
мы, казалось, онемели. Но она, видно, приняла нас за
встречающих, подошла к нам и с каждым поздоровалась.
Завязался разговор. Она спросила о нашей службе.
Мы отвечали. Но открылась запасная дверь в клуб, и
она пошла к ней. На ходу позвала и нас. Так мы оказались
в зале с ней на лучших передних местах. Я боялся,
что нам дадут «пендаля». Но никто к нам не подошел, и
мы просмотрели всю программу. Со всеми аплодировали
Орловой. Но меня не покидала мысль, как нам в
конце встречи ускользнуть из клуба, чтобы не нарваться
на мичмана. В завершение Орлову окружили матросыстаршины,
и она, отвечая на их вопросы, рассказала,
что судьба забросила ее в Балтийск случайно. Она снималась
в Калининграде в фильме «Встреча на Эльбе».
…Довелось мне служить некоторое время в одной
команде и с чемпионом Балтийского флота по боксу (в
тяжелом весе) Юрием Копачом. Мы его обучали отбивать
чечетку (ему очень хотелось научиться), а он обучал
нас боксерскому ремеслу. Но эта «учеба» была недолгой.
Боксеров из нас не получилось, и отбивать чечетку
прилично он тоже не научился. Правда, мне один раз в
жизни все же «умение» наносить удары в нужное место
пригодилось. Я вспоминать подробно не буду, но о финале
все же поведаю. Меня в Питере (в отпуске) один
амбал (с мелочью) на Невском схватил за «грудки». Я
ему мгновенно нанес удар в скулу. И неожиданно для
меня он упал. У боксеров это называется «бросить в нокдаун».
Я приготовился к бою. Но он поднялся, забрал
свою шпану, и они исчезли. Вслед им одна женщина громко
бросила: «Ну, паганцы, нарвались на матроса!» Героического
в моем поступке ничего не было, но я хочу отметить,
что моряков в те времена уважали и даже побаивались.
А Юру Копача я всегда вспоминаю добрым словом.
Он кое-чему все же нас научил.
…В заключение мне хочется сказать читателю: «Не
торопитесь давать оценку прошлой жизни. В ней было и
много хорошего, чего не хватает в наши дни».
Николай Уланов,
ветеран Великой Отечественной войны,
член ЛИТО «Путь на моря»