Новая повесть прозаика Виктора Кокосова “Газовых атак не будет” рассказывает о том, как в 1941-м была предотвращена химическая война, которую Гитлер собирался развязать на Восточном фронте и — против Великобритании. Кодированный сигнал “индантрен”, означавший начало химической войны, так и не был передан по радио. Зато была организована в Москве пресс-конференция для иностранных корреспондентов в Совинформбюро, на которой журналистам предъявили планы химических и газовых атак. Этому вопросу и в дальнейшем уделялось немало внимания в переписке Иосифа Виссарионовича Сталина и Уинстона Черчилля. Состоялось выступление английского премьер-министра по радио.
Политик заявит: “Советское правительство выразило мнение, что в ходе своего наступления немцы могут пойти на отчаянный шаг, применив против армии и народа России отравляющий газ… как только нам станет достоверно известно о том, что Гитлер совершил это страшное преступление, мы немедленно воспользуемся нашим значительным и все возрастающим преимуществом в воздухе для того, чтобы обеспечить максимально широкое использование химического оружия против военных объектов на всей территории Германии”. И, наконец, 5 июня 1942 года от имени антигитлеровской коалиции президент США Франклин Делано Рузвельт открыто предупредил Гитлера, что в ответ на химическую войну против любого государства коалиции, союзники поступят аналогичным образом.
В итоге, химической войны не будет.
А всё началось с удачного контрудара Красной Армии по корпусу хвалёного полководца Манштейна, подчинённые которого и не уберегли секретный план фюрера. Бесценная информация о зловещих планах немцев была добыта в июле1941-го, в самом начале Ленинградской битвы, разведчиками 11-й армии и их начальником подполковником Сошальским.
Газовых атак не будет
Повесть о неизвестных героях.
Полковник Карапетян никак не мог привыкнуть, что июньскими ночами небо в здешних краях не чернеет. Ему это было не по нраву, хотя пепельно-серый утренний морок был комдиву сейчас на руку — проще будет пехотинцам форсировать реку. Тем более, уверовав в свою непобедимость, немцы успешно развивают наступление на Ленинградском направлении, не особенно заботясь о тщательной разведке местности. Прут напролом! И ведь получается у гадов! Широко шагают! Псков взят. На днях Сольцы захватили. Привыкли, что Красная Армия отходит. Ну, ничего. Сейчас эти наглецы получат!
Карапетян в такт своим мыслям с такой силой пристукнул алюминиевой ложкой по котелку, что тот чуть не упал на землю с зашатавшегося хлипкого столика, на скорую руку сколоченного ординарцем.
— Без завтрака останешься! — неожиданно раздалось откуда-то справа, и перед комдивом, словно из-под земли, выросла знакомая фигура начальника разведки
11-й армии подполковника Сошальского.
— Лёша-джан! Я ж тебя чуть не убил! — Вздрогнул от неожиданности Карапетян.
— Чем? Ложка не шашка, — улыбнулся разведчик.
— Ладно, ладно, — комдив протянул ложку Сошальскому и кивнул на котелок: — Ешь давай! Остыл твой завтрак! Но от Карапетяна никто никогда голодным не уходил — ни красноармеец, ни командир. Даже в бой!
— Спасибо, друже! — подполковник, не мешкая, принялся истреблять содержимое котелка.
Поблизости никого не было, и добрые знакомые Сергей Исаевич Карапетян и Алексей Андреевич Сошальский могли общаться, отбросив все условности, без оглядки на Уставы, субординацию. Практически ровесники, Карапетян был лишь на несколько месяцев старше, оба служили в армии свыше двадцати лет. В Гражданскую воевали против белогвардейцев. Потом учились. У обоих за плечами была Военная академия имени Фрунзе. А летом 1940-го офицеры познакомились в Риге, на совещании в штабе Прибалтийского округа. Кавалериста Карапетяна только что перевели туда командовать мотострелковым полком в 3-м мехкорпусе 11-й армии, а Сошальский уже несколько месяцев как возглавлял армейский разведотдел. Лёд и пламень — спокойный Сошальский и горячий Карапетян — сразу же прониклись симпатией друг к другу. И теперь Сергей Исаевич был даже рад, что выполнять особо важное задание Сошальский будет, наступая с бойцами его дивизии.
— Хороша каша! — выдохнул Сошальский, поставив на столик пустой котелок.
— Не домашняя, конечно…
— Ну, твоя воля — ты бы Русь Минаевну и сюда притащил! — обнажил в улыбке белоснежные крепкие зубы разведчик.
— И так насилу уговорил в штабе корпуса остаться! — вздохнул не привыкший расставаться с женой Карапетян.
— В тыл не отправил?
— Какой тыл? Лёша-джан! Ты ж её знаешь!
— Знаю, знаю! Повезло тебе, Серёжа, с супругой! Береги её! Это хорошо, что Русь далеко. Скоро начнётся! Кстати, троих твоих разведчиков я себе забрал. У меня людей почти не осталось.
— У тебя разведчиков не осталось, а у меня дивизия — лишь в приказах дивизия, — с досадой как шашкой рубанул воздух ребром ладони Карапетян. — Три с половиной тыщи штыков с писарями и лекарями!
Оба на минуту замолчали. Подполковник Сошальский по должности прекрасно знал, что 183-я стрелковая дивизия, которую Карапетян возглавил 2 июля после гибели комдива Тупикова, действительно потеряла в боях две трети личного состава, но… Именно ей, согласно планам командования, предстояло форсировать реку и вести наступление в нужном армейской разведке направлении.
— Кстати, на твоём пути стоит батальон немецкого химполка, а я заметил, что все бойцы без противогазов, — нарушил молчание Сошальский.
— Какие противогазы? Патронов не хватает! У сорокапяток снарядов — кот наплакал! — мгновенно завёлся Карапетян.
— А если фашист газы пустит, как в германскую?
— Не успеет! — скорее для самоуспокоения буркнул комдив.
— А ведь ты прав. Если нападём внезапно — действительно не успеет, — согласился с приятелем Сошальский. — Ладно, спасибо за угощение, бывай. Мне пора.
— До встречи, но… — оглянулся по сторонам комдив, но Сошальский вновь будто растворился в утреннем тумане.
— Точно майор Пронин! — разведя в недоумении руками, пробормотал под нос Карапетян.
Подполковник уже был на берегу. Там в зарослях кустарника его ждали разведчики. Усевшись между бойцами на корточки, Сошальский оглядел свой маленький отряд. Трое молодых ребят: Сереброву и Сорокину — по девятнадцать, Воробьёву — двадцать один. Азы разведдела постигали вместе с постоянно менявшимися товарищами и командирами в разведроте дивизии с самых первых дней отступления. Как и подполковник, красноармейцы были в потёртых гимнастёрках, полинявших за неполный месяц войны от пота, солнца и нечастых, но тщательных стирок.
— Всем роздано по три диска, — напомнил на всякий случай Сошальский. — Запомните, лишним не будет: ориентир — у немцев из химических войск бордово-красная окантовка погон, фуражек, две такие же полоски на петлице мундира. Но — внимание! — в полевых частях окантовка воротника у всех фашистов — серо-серебряная. Так что принимать решение, кого брать, я буду по ходу дела. Расклад такой: Воробьёв берёт, я — на подхвате, вы — прикрываете. В случае моей смерти оставшимся в живых пленного и документы доставить в штаб армии. Вопросы? Нет? Тогда ждём, когда дивизия начнёт — и за реку!