Не будем путать войны информационную и холодную.
Холодные войны ведутся между горячими и опираются
на весь геополитический потенциал сторон. Под
информационной войной понимают, прежде всего,
идейно-политическую схватку на фоне вооружённого
конфликта, то есть, войны горячей. Другое дело, что
разговор об этой схватке теряет смысл без упоминания
её главных составляющих: военных, экономических,
социально-политических, международных. Наиболее
существенные факторы этого противоборства
перечислим в непривычном для анализа виде:
рассудок, эмоции, жизнь. Иначе такой жизненный
клубок не распутать. Итак:
Рассудок
Он подсказывает: на линии соприкосновения — ско-
рее тупик. В него завели разница потенциалов и тоталь-
ная зависимость Киева от Запада. Расшифруем: целе-
полагание Запада во многом строилось на двух пред-
ставлениях: во-первых, российско-украинский конфликт
долгосрочно разделит Россию и остальную Европу. При-
чём, над РФ надолго «нависнет» украинская «громада».
Это должно поставить ресурсную базу России исключи-
тельно на военные рельсы. Нам предрекали, что даль-
ше линии фронта она не продвинется: санкции не по-
зволят. Во-вторых, мотивация униженных 14-м годом ук-
раинцев, подкреплённая всяческой поддержкой Запа-
да, как минимум, ослабит Россию, если её не разрушит.
После чего для России вне календаря наступит 91-й, из
которого она, как считают на Западе, и так далеко не
ушла.
Теперь — что получилось. Зайдём издалека: поучитель-
ная для нас игрушка «Ванька-встанька» политических
аналогий у западных соседей не вызывает. Их логика
статична: раз вы упали, значит, лежите… Безотноситель-
но качества собственно «военных рельсов» (рост произ-
водства, например, танков увеличился почти в 9 раз, до
2500 машин в 2023 году), у нас нашлись не менее на-
дёжные «рельсы» — «энергетические» и не только. При-
чём, ведущие нас к новому геополитическому будущему.
Китай — не панацея от всех проблем, но перспективнее
для нас, чем Запад. Экономика России не только выжи-
ла, но и получила импульс развития в XXI веке. С радос-
тями повременим, но и каяться нам не за что.
Отдельно — о поле боя. Здесь сработал эффект «кар-
тонных танков»: в далёком 1939-м на Халхин-Голе япон-
цы бросались с саблями на наши Т-26 — с уверенностью,
что они картонные. «Линия Суровикина» не вывела нас
ни на Одессу, ни на Киев, но остановила украинский «кон-
трнаступ» при всей его неистовой пропагандистской ду-
хоподъёмности.
Но главное — в другом: смысл оказания Западом по-
мощи Украине состоит в подтверждении её эффектив-
ности — политической и собственно военной. Но полити-
ческий эффект характеризуется всё тем же понятием —
тупик. Да и горящие на поле боя американские и немец-
кие танки тоже не свидетельствуют в пользу их ценнос-
ти, в том числе экспортной.
В Киеве же мыслят линейно: «Мы воюем за себя и за
вас. Чем больше вооружения вы нам дадите, тем быст-
рее мы победим». Правда, то, что достаётся бесплатно
или в абстрактный долг, содержится соответственно. А
политика опирается не только на умозрительные рас-
чёты, но и на гарантии её реализуемости. После прова-
ла «контрнаступа» никто этих гарантий не даст. Не загля-
дывая далеко вперёд, признаем: «полевой» исход почти
двухлетней СВО скорее обнадёживает Россию, чем За-
пад. И никакие F-16 тут не помогут. Тем более что эконо-
мический ресурс Украины — без которого воевать невоз-
можно — близок к обнулению. И главком Залужный, и
набирающий популярность политик Арестович говорят
об этом осторожно, но доходчиво.
О том, что Украина — не единственный получатель за-
падной помощи пишут в последние месяцы по нараста-
ющей. Но за Израилем стоит мощное финансовое лоб-
би в США. А сам Израиль традиционно считается фор-
постом Запада на расширенном Ближнем Востоке. У
Украины такой репутации нет. Но главное — в другом: в
очередной раз упомянутый тупик обессмысливает на-
дежду на компенсирующие репарации со стороны «по-
беждённой России». Данные о финансовом исчислении
помощи Киеву — разноречивы: от 360 млрд долларов до
680 млрд. В публицистике фигурирует и «почти трилли-
он», правда, с начала 90-х. Не велика ли цена? Цена,
собственно говоря, чего? Задумывается ли об этом Зе-
ленский? И многое ли изменят выборы в США?
Эмоции
Что первично — рассудок или эмоции? Мнения тради-
ционно расходятся. Эмоции проясним сколько-нибудь
доступной нам украинской социологией, в прежние вре-
мена считавшейся продвинутой. С одной стороны, пока-
затели поддержки ВСУ и «ненависти к России» ниже 70%
не опускаются. Хотя рейтинг президента Зеленского —
главного «ненавистника» Москвы и противника любых с
ней переговоров — упал с 91% до 39%.
Но с другой стороны, результат безобидного опроса
«Часто ли вы вспоминаете знакомых россиян?» был тут
же забанен. Как оказалось, такого рода воспоминания
свойственны почти 80% украинцев — пусть и в возрасте
50+. Приблизительно столько же в разной степени
пользуются русским языком (а только украинским — око-
ло 10%). В Европе украинский язык не приживается.
Зато у украинских беженцев-релокантов не вызывают
отторжения традиционные русские храмы в Западной
Европе. Наоборот: церковные ограды испещрены пред-
ложениями на суржике, типа «Можу мыти полы». Какая
уж тут ненависть?
Свыше 60% жителей Незалежной оправдывают
отъезд соотечественников за рубеж. При этом населе-
ние страны сократилось с 52 миллионов в 1991 году до
25, от силы — до 28 миллионов. За это же время средний
возраст оставшихся — «подскочил» с 33 до 49 лет. Опять-
таки: кто же будет воевать?
Тем более что Украина осуществляет уже четвёртый
«тотальный призыв» из потенциальных, в лучшем слу-
чае, шести. У нас этой проблемы нет. На этом фоне ре-
комендация Запада расширить мобилизационный диа-
пазон с 17 до 70 лет выглядит административно-полити-
ческим садизмом. Правда, 63% не эмигрировавших ук-
раинцев считают, что Запад продолжит им помогать.
Хотя с сентября 2022 года эта цифра уменьшилась на
10 процентов.
С конца лета, то есть после провала «контрнаступа»,
скачкообразно изменились настроения украинских во-
еннопленных. По самым осторожным данным, их — за 6
тысяч против 500 наших — в украинском плену. Кстати,
почти такое же соотношение потерь фигурирует в ряде
западных медиа. Украинские военнопленные, становя-
щиеся всё более словоохотливыми, говорят одно и то
же: «Хватит. Навоевались. Пора домой. Только как?».
Другое дело, что нашу мотивацию никто из них воспроиз-
вести не может: это — о качестве уже нашей пропаганды.
Постепенно иссякает энергетика антироссийской не-
нависти. Её сменяет усталость, переходящая в раздра-
жение. Когда очередной киевский эфир на тему «В Моск-
ве вновь переполох» прерывается сиреной на весь Кре-
щатик, в убежище бегут и ведущие, и слушатели. Очерчи-
вая эмоциональный фон, напомним: погружённость ук-
раинцев в войну на порядок заметней, чем у нас. Вопрос
ставится так: не во что погружаться, а как из всего этого
«выныривать»? Раскол зреет не только между военным
и гражданским руководством Украины, но и между «по-
видавшими войну» и от неё «откосившими». Раскол пока
в основном безмолвный, но готовый разразиться эмо-
циями. Прежние «майданы» начинались с них же. Что
касается Запада, то усталость от «чужой войны» наступа-
ет раньше, чем от «своей». Ибо «не своя рубашка ближе к
телу» не бывает.
Не обойтись и без самокритики: многие в России, по-
хоже, не до конца перестроились на отход от былых от-
ношений с Западом. Ставка на внутрироссийский рас-
кол — ключевой нарратив обращённой против нас ин-
формационной агрессии. Но на украинцев это особого
впечатления не производит. Их куда больше впечатлил
«график выхода ВСУ к Азовскому морю с последующим
освобождением Крыма». Об этом говорилось образнее
и дольше, чем длился сам «контрнаступ». Перестарались.
Информационная работа, вообще говоря, должна опи-
раться на реальность. Этому перечит западный подход,
ориентированный на безудержный натиск безотноси-
тельно формальной логики. Но со славянами, будь то с
русскими или украинцами, это не срабатывает. У нас
другое мировосприятие, основанное на неоднократно
замеченной обращённости в прошлое. Оно у нас с Укра-
иной — общее. Применительно к соседям эмоциональ-
ный знаменатель происходящего смещается от изна-
чального предвкушения победы к «быстрей бы это всё
закончилось».
Преподаватели сопромата приводят наглядный при-
мер: металлическую конструкцию можно долго «растя-
гивать» в разные стороны. До поры внешних изменений
не происходит. А потом вдруг случается разрыв…
Жизнь
Начнём с одного из основных тезисов антироссийс-
кой пропаганды — обличения коррупции. Она подаётся
едва ли не как предпосылка к разрушению России, сле-
довательно, торжества Украины. Не будем ничего с по-
рога опровергать. Но всё познаётся в сравнении.
Вот жизненный этюд: на «контрабандную» переправку
призывника «в Европу» его родные долго собирали-одал-
живали 6 тысяч евро. Собрали. Переправили. Но с усло-
вием, что он, помимо возмещения долга, заработает ещё
столько же для спасения от призыва своего родствен-
ника. А пока этот родственник прячется в подвале у со-
седки. Не бесплатно. Почему в подвале? Потому что чуть
было не попал под облаву. Но к счастью ТЦК-шный (во-
енкоматовский) уазик «вовремя» встал: бензин кончил-
ся. За два года он подорожал почти в три раза. Для го-
сучреждений, в том числе.
Призыв — тема безальтернативная и сквозная. Снача-
ла в армию шли не без энтузиазма, потом со стоициз-
мом, сейчас — кого поймают. Дешевле всего поменять
имя и адрес. Чуть дороже — медицинский вердикт «не
годен». Но ни то, ни другое гарантий не даёт.
Ещё два года назад, например, в Венгрии, неплохо
котировались айтишники, в частности, из Харькова и
Днепропетровска. Сегодня ситуация иная: не говоря о
трудно преодолимом языковом барьере, даже диплом
украинского мединститута вызывает сарказм: не слиш-
ком ли дёшево он достался ныне «офранцуженной» са-
нитарке, упавшей в обморок от вида крови?
На столь расширенном фоне киевские сетования едва
ли не на глобальное засилье «агентов Кремля» выгля-
дят самоопровержением победной поступи Запада и
Украины, в частности. Боязнь обвинений в «зраде» пока
превалирует над любыми антивоенными побуждения-
ми. Для того, чтобы дозвониться до российского род-
ственника (иногда — отца), украинский беженец в Герма-
нии просит тамошнего турка позвонить на его, турка, «ис-
торическую родину». Чтобы уже из Турции кто-то связал-
ся с Россией. Нормально?
С недавнего времени в украинскую «народную» повес-
тку стали входить трагические эпизоды боевых будней.
Скорее всего, это отклик на гибель военнослужащих 128
бригады ВСУ: когда 3 ноября их построили для торже-
ственного награждения, они попали под наш ракетный
удар. Но одна из легенд (подтверждений у меня нет)
весьма красноречива: целый взвод ВСУ (или даже боль-
ше) шёл сдаваться, но опять-таки попал под уничтожаю-
щий удар — то ли своих, то ли «чужих»…
Смерть и злорадство не совместимы. Даже на войне.
Более того: и Украина, и украинцы заслуживают, в пер-
вую очередь, сочувствия. Не говоря о слегка парадок-
сальной формуле: хочешь узнать противника — поста-
райся его понять. А понять — это по-своему полюбить. Но
сейчас о другом: профессиональная информационная
работа начинается с погружения в бытовые и полевые
детали, в «низовую» социологию, характеризующую типо-
вые настроения… И только потом и «снизу» оценим по-
литический «купол».
Смерть и злорадство не совместимы. Даже на войне.
Более того: и Украина, и украинцы заслуживают, в пер-
вую очередь, сочувствия. Не говоря о слегка парадок-
сальной формуле: хочешь узнать противника — поста-
райся его понять. А понять — это по-своему полюбить. Но
сейчас о другом: профессиональная информационная
работа начинается с погружения в бытовые и полевые
детали, в «низовую» социологию, характеризующую типо-
вые настроения… И только потом и «снизу» оценим по-
литический «купол».
* * *
А пока подведём черту. Боевые действия продолжа-
ются безотносительно политических перспектив. Упро-
щать ничего не будем. Информационная надстройка над
горячей войной — более выпукло проявляется на Украи-
не. Но и нам есть над чем работать. Над настройкой, в
первую очередь. Тем более что победа на поле боя не-
возможна без интернета и СМИ…
Борис Подопригора,
военный аналитик, социолог.
Заслуженный военный специалист РФ