Белинский А. И. Нерешённый вопрос. СПб, «Петрополис», 2022
«…Прошли века, а грозная сила Эроса продолжает
властвовать над сердцами людей, — подытожил
Анатолий Белинский краткое введение в книге
«Нерешённый вопрос». — Сменяются поколения,
рушатся власти и государства, но всякий раз является,
как сказал поэт, этот нерешённый вопрос: Мир опять
цветами оброс, / у мира весенний вид. / И вновь встает
нерешённый вопрос / о женщинах и о любви».
Действительно, если исключить частности, то искусство
занимается лишь несколькими «нерешёнными вопросами» —
это рождение, любовь (можно выделить излюбленный из-
вод темы — «коварство») и смерть. А если ещё глубже взгля-
нуть на темы, поднимаемые искусством и литературой, то
все они сводятся к одному — вопросу Любви.
Белинский собрал в своём исследовании «нерешённого
вопроса» множество свидетельств возвышенной, трагичес-
кой, платонической, убийственной («о, как убийственно мы
любим…» Ф. Тютчев) историй любви, связанных с имена-
ми выдающихся людей России от петровских времён до
ХХ века включительно. Разумеется, он не задавался це-
лью объять необъятное, а пересказал (и сделал это са-
мым деликатным образом) известные сюжеты интимной
стороны жизни некоторых «государевых слуг» и деятелей
искусства, чьи имена на слуху у культурной части россиян.
Сделал он это замечательным образом, так, что и чело-
век, знакомый с предметом повествования, получит удо-
вольствие, читая его книгу.
Заканчивается «Нерешённый вопрос» следующими сло-
вами: «…По нашему твердому убеждению, полнота жизни,
как и полнота любви, может быть гармонично осуществле-
на только в семье, где живут любящие и любимые родите-
ли и дети. И потому сохраним в себе эту веру навсегда».
Совершенно правильный вывод. И все повествования о
многочисленных влюблённостях, интригах, изменах, испе-
пеляющих страстях, о которых идёт речь в книге, и тех, о
которых мы знаем из прозы других авторов, все они так
или иначе наводят на ту же мысль, которой Белинский за-
вершает книгу. Нет сомнения, что гармоничная полнота
любви, осуществлённая в семье, делает человека счаст-
ливым. Также не возникает спора, что душевные, а подчас
и физические самоистязания, подобные случившимся с До-
стоевским и Маяковским, оказавшимися в плену вожделе-
ния к «женщине-вамп» (для одного такой стала Аполлина-
рия Суслова, для другого — Лиля Брик), не ведут к гармо-
ничной полноте любви.
Тут, правда, вспыхивает искушающая мысль: а как же кон-
фликт, то, без чего нет искусства? Без мучительного наваж-
дения, каким оказалось для Достоевского увлечение Сус-
ловой, без опыта мазохизма, который он приобрёл сполна,
оказавшись в плену её чар, могли бы появиться яркие об-
разы Полины («Игрок») или Настасьи Филипповны («Идиот»)?
«Выревел бы горечь обиженных жалоб» Маяковский («Ли-
личке, вместо письма») — трагедию неразделённой страсти?
По-человечески сочувствуя Достоевскому и Маяковскому,
мы испытываем понятную мужскую солидарность с ними и
их лирическими героями. Вместе с тем, даже если и поми-
ная в душе недобрым словом коварных искусительниц, мы,
как ни странно, чувствуем, что «простое самолюбие мужчи-
ны» (А. Вертинский) здесь гаснет в сравнении с яркими ли-
тературными образами, возникшими в горниле страданий
классиков. И кажется, что, рискуя сгореть в огне безблаго-
датной страсти, человек всё же духовно закаляется, благо-
даря живительной струе искусства, в которой наваждение,
перекипев, исчезает. Так по крайней мере думаешь, вспо-
миная примеры любовной горячки писателей, которая в ко-
нечном итоге послужила источником светлого произведе-
ния. Не об этом ли и «Воспоминание» (1828) Пушкина?
И с отвращением читая жизнь мою,
Я трепещу и проклинаю,
И горько жалуюсь, и горько слезы лью,
Но строк печальных не смываю.
Значительное место в «Нерешённом вопросе» автор от-
вёл рассуждениям о роли жены Пушкина в истории его ду-
эли. По обширно и обстоятельно приводимым свидетель-
ствам современников поэта, при этом, «рискуя оказаться в
том самом стане «фанатичных почитателей Натальи Нико-
лаевны», Белинский даёт убедительный портрет прекрас-
ной женщины, «верной супруги и добродетельной матери».
Безусловно, его замечательный очерк не может поставить
точку в теме виновности или невиновности Натальи Нико-
лаевны в событиях, которые привели Пушкина к смертель-
ному барьеру. Если сам Пушкин литературно сделал зави-
стником и убийцей человека, в жизни бескорыстно помо-
гавшего многочисленным ученикам, впоследствии куда
более знаменитым композиторам, чем сам Сальери (Лист,
Шуман, Мейербер лишь некоторые из них), то что мешает
заинтересованным авторам обвинять его красавицу жену
в поведении, повлёкшем за собой гибель нашего гения?
Так или иначе, могучий Эрос способствовал тому, что к
гибели на дуэли были близки сразу несколько русских пи-
сателей.
Максимилиан Волошин и Николай Гумилёв стрелялись,
разумеется, из-за женщины, и, конечно же, возле Чёрной
речки. Правда, Гумилёв промахнулся, а пистолет Волоши-
на дал осечку.
Когда Валерий Брюсов в 1905 году в присутствии Анд-
рея Белого нелестно отозвался о Дмитрии Мережковском
и его супруге Зинаиде Гиппиус, тот написал ему миролю-
бивое письмо, объясняя свою близость к этой паре. Нео-
жиданно для всех ответное письмо Брюсова оказалось
фактически вызовом Белого на дуэль. Неожиданность со-
вершенно исчезала по произнесении сакраментального
Cherchez la femme (ищите женщину). Ею была отнюдь не
Зинаида Гиппиус, а экстравагантная, неуравновешенная
писательница Нина Петровская. С Белым её связывали
мистически-исступлённые любовные отношения, после
прекращения которых последовал её роман с Брюсовым.
Любовные перипетии между ними тремя Брюсов положил
в основу романа «Огненный ангел». Описанное в нём сра-
жение соперников в реальности послужило к вызову на
дуэль. В итоге, конфликт завершило примирительное со-
общение Брюсова.
К барьеру вызывали друг друга Хлебников и Мандельш-
там, Пастернак и Юлиан Анисимов, Михаил Кузмин и Сер-
гей Шварсалон…
Мы же остановимся на истории «дуэлянта» Андрея Бе-
лого. Вот что по этому поводу повествует Анатолий Белин-
ский: «В 1906 г. у Андрея Белого поклонение Любови Дмит-
риевне (жене А. Блока — прим. А. М.), как неземному суще-
ству, сменилось сильной любовной страстью, которая была
пережита им во всей опустошающей полноте. Страсть эта
ни во что не вылилась, Любовь Дмитриевна осталась с му-
жем, а у Белого — на всю жизнь душевный надлом. Он выз-
вал Блока на дуэль («потому что один из нас должен уме-
реть»), потом написал ему покаянное письмо. Потом на-
ступила еще одна ссора, и теперь уже Блок вызвал его на
дуэль, однако и в этот раз снова все кончилось миром».
Упомянутые и дальнейшие события интимной жизни Ан-
дрея Белого наводят на мысль, что он однажды и навсег-
да получил вызов на «дуэль» не иначе, как от самого гроз-
ного и беспощадного Эроса.
В 1914 году в Германии Андрей Белый, тогда истый ант-
ропософ, вместе с женой Асей Тургеневой занимался по-
стройкой оккультного храма Гётеанума под руководством
доктора Штейнера. «Этот период был очень труден для
меня, — вспоминал поэт. — Продолжалось отхождение от
меня Аси и…, как мне стало казаться, моя влюблённость в
Наташу (в сестру Аси — прим. А. М.), с которой я всё время
страшно боролся»*.
Далее он писал: «Под влиянием работы у доктора Ася
перестала быть моей женой, что при моей исключитель-
ной жизненности и потребности иметь физические отно-
шения с женщиной — означало иметь «роман» с другой (это
при моей любви к Асе было для меня невозможно) или —
прибегнуть к проституткам, что при моих антропософских
воззрениях и при интенсивной духовной работе было тоже
невозможно».
Когда поэт «…стал «аскетом» вопреки убеждению», то со
всех сторон перед ним «стали вставать «искушения Св.
Антония» и образ женщины, как таковой, стал преследо-
вать моё воображение», — признавался он.
Таким образом, «нерешенный вопрос / о женщинах и о
любви» (Маяковский, «Любовь», 1926) не единожды вста-
вал перед Андреем Белым. Фрагменты его воспомина-
ний появились здесь естественным образом моим откли-
ком, откликом-продолжением на прочитанную книгу Ана-
толия Белинского. Она в самом деле пробуждает воспо-
минания по затронутой им теме, я отозвался лишь на один
её аспект на примере названного поэта. Автор же «воп-
рос о женщинах и о любви» рассматривает более широко
— с точки зрения мифологии, религии, общества, государ-
ства и своего богатого жизненного опыта. Ещё можно от-
метить, что автор, обращаясь к столь сложной теме, в её
изложении нашёл приемлемую пропорцию между любо-
пытством и вкусом.
Александр Медведедев
- * Здесь и далее воспоминания Андрея Белого приводятся
по публикации Дж. Мальмстада «Андрей Белый и антропо-
софия» в альманахе «Минувшее», № 6, Открытое общество
«Феникс», М., 1992.