1
Не мучай ни собак, ни кошек!
Внезапностями огорошен,
На ближних ни рычи, ни лай:
«Ты думай только о хорошем
И всем хорошего желай».
Когда же мы сойдём со сцены,
Осядет всех событий муть,
Возможно, ближние — оценят,
Возможно — дальние поймут.
Узнаешь правду после смерти,
Когда земной отбудешь срок:
Награда — не аплодисменты,
А чистой совести залог.
Сыграли так ли мы, не так ли?
Свою ли роль, чужую роль?
В большом космическом спектакле
Так непонятно всё порой.
Пусть зритель хлюпает глазами.
Когда мы обличаем ложь, —
Кто плачет, кто смеется в зале —
Со сцены яркой не поймешь.
Ты думай только о хорошем
И всем хорошего желай!
Пусть зритель топает, как лошадь,
Лишь только б истина жила.
Известно, труд актера горек:
Смешить, когда душа скорбит.
Он то герой, то алкоголик.
То погружен в семейный быт;
То он гос.клоун — бедный Йорик!
Он то возвышен, то убит.
Сидящих в зале не журите:
Им подавай кровавый душ…
Ах, зритель — грубых зрелищ жритель,
Высасыватель чистых душ!
То чайка, а то чёрный ворон,
А то — козлиных стук копыт…
Никто не видел режиссёра:
Главреж не ест, не пьет, не спит.
Стуча по клавишам машинки
Известной марки «Ундервуд»,
Не собирай на лбу морщинки.
Не огорчай жену-вдову!
То генералы, то майоры.
То исторический упырь…
О, бедный Гамлет! Бедный Йорик!
О, бедный человек Шекспир!
Вопрос, конечно, заковырист!
Каков ответ — таков и век.
Никто не видел князя мира
Сего. Лишь Богочеловек.
2.
Жизнь и комедия, и драма.
Живи, пока не надоест.
А ночью за оконной рамой
Лишь перемигиванье звезд.
По лужам конь в пальто, в галошах
Гуляет с дюжиной шалав…
Ты думай только о хорошем.
Ты всем хорошего желай!
Ты любишь эту жизнь? — Да, очень!
Восторг и сердца, и ума!
Вслед лета наступает осень,
А вслед за осенью — зима.
Но остановишься невольно,
Дрова берёзовы коля:
Во все века на колокольнях
По ком звонят колокола?
Ты крикнешь — отзовется эхо.
Воздушный пируэт сверша…
СИМ-карта есть у человека,
А называется — душа.
Да, каждый — индивидуален:
Отшельник, президент, трибун…
Мы ж восклицаем: «Да видали
И не таких еще в гробу!»
Храбримся мы: «Налейте кружку!
И выпьем, граждане, ура!»
Однажды тихая старушка
Придет и скажет: «Все, пора…»
Одетая не по сезону,
В каком-то призрачном плаще:
А дальше будет суд и зона…
Да хоть бы что-то, вообще!
3.
Там не нальют опохмелиться.
Там не позволят закурить:
Померкнут памятные лица.
Не выглянут из-за кулис.
Никто уже не крикнет: «Браво!»,
Никто не вызовет «на бис»:
Там вечный траур, чёрный траур
И — беспощадный особист!
Ну да, я шибко образован —
Я прочитал семь тысяч книг…
Бывал и я когда-то зован
На губернаторский пикник!
Смотри, запоминай и слушай.
Будь ты хоть трезвый, хоть поддат, —
Повсюду есть глаза и уши:
Все видят, слышат и следят.
Подумала однажды лошадь:
«В аду, наверное, жара…».
Ты думай только о хорошем.
Ты всем хорошего желай!
4.
Мы жили на планете маленькой;
Мы чтили совесть и закон;
Зимой ходили в теплых валенках,
А летом — просто босиком.
Ребята, ангелы бесплотные
Отслеживают смертный грех;
Как будто дроны беспилотные.
Докладывают всё наверх.
Прошу любви и милосердия!
Священники нам совесть злят…
И на Христовы муки смертные
Внимательный был сверху взгляд.
«Мос-ква! Мос-ква!» — лягушки квакали;
Рыдала скрипка, ныл кларнет…
Вознесся Он не в просто вакуум,
А в мир иной, где смерти нет.
От Византии — пух и перья!
О том потом поговорим!
Москва — последняя империя,
Москва сегодня — третий Рим.
На улице ли, в помещении
Ты встань хоть в профиль, хоть анфас:
А есть такое ощущение.
Что сверху кто-то видит нас?
5.
Страстями жизни искушаем
Был в молодые годы я.
Теперь последствия вкушаю
По всем законам бытия.
О молодость! О жизнь моя!