Моему дорогому отцу — ветерану 4 Гвардейского Ку-
банского казачьего кавалерийского орденов Ленина,
Красного Знамени, Суворова и Кутузова корпуса —
одному из миллионов наших Победителей — посвящаю
эти строки…
«А всего иного пуще
Не прожить наверняка
Без чего? Без правды сущей,
Правды, прямо в душу бьющей,
Да была б она погуще,
Как бы ни была горька.
(А. Твардовский. «Василий Теркин»)
Помнится, давненько уже, где-то еще в середине се-
мидесятых обсуждали мы как-то с моим отцом фильм
«Чапаев», в частности «психическую атаку» каппелевцев.
И я, помню, все сомневался тогда, выспрашивал у бати,
прошедшего всю Отечественную войну, мол, неужели та-
кое возможно в натуре, в реальной жизни, чтобы солда-
ты (или там офицеры — неважно) открыто могли бы ша-
гать в сомкнутом строю в лоб на работающий по ним пу-
лемет. Ну, я понимаю, может, там пьяные, выпившие мог-
ли быть, однако, на мой не воевавший, реалистический
взгляд, в таком разе никакая выпивка не поможет, вмиг
протрезвеешь, когда на смерть идешь.
Помню, батя мой покачал тогда задумчиво седой голо-
вой и, после некоторого молчания, ответил:
— Видишь ли, ты-то на войне не бывал, со своей мир-
ной кочки судишь. А на войне бывает такое настроение
на тебя нападает, что действительно о смерти забыть
можно. И даже выпивка для этого никакая нужна. Нет, в
мое военное время выделяли, правда, нам по сто грамм
спирта в день на человека, но мне думается, это больше
для согревания делалось — в окопах ведь случалось нам
и под дождем на мокрой земле спать, и в снегу даже, так,
мне кажется, эти сто граммов выдавали просто чтобы по-
меньше простывали и мерзли наши солдатики. А смерть
ведь водкой не обманешь, она в любом состоянии хоро-
шо там видна — пей не пей — без разницы.
Однако там, на войне, как я уже говорил, бывает у сол-
дат такое состояние или там подъем такой, не знаю, как
это правильно назвать, когда действительно не до нее
проклятой. Особенно после удачной операции, ну, к при-
меру, наступления успешного, либо когда бой тяжелый
выиграли, оборону фашистскую прорвали или еще ка-
кой успех. Вот, помню, и у нас вроде бы в Венгрии или,
может, в Чехословакии, случай был…
В той самой стране какой-то шибко упрямый немецкий
генерал после того, как Германия капитулировала, не
подчинился капитуляции. Он, как у нас говорили, откры-
то заявил в своей дивизии, или может быть корпусе, что,
мол, Гитлер был глупым командиром, воевать не умел, а
вот он-то гораздо лучше будет воевать без всяких началь-
ников один, на свою, как говорится, ответственность. Я
уж не знаю, все ли подчиненные своего генерала тогда
поддержали, его командирскую прыть, может, кто и де-
зертировал от такого бойкого начальника, но, во всяком
случае, нам тогда пришлось его соединение добивать,
коль сдаваться не хотят. И вот, помню, какое-то несерь-
езное настроение у наших солдатиков в те дни появи-
лось — хоть и убитые, и раненые у нас во время этого
добивания случались, конечно (на то ж она и война), и
жалко, разумеется, наших товарищей было, но вот эта
мысль, что победили мы их уже, а они, дубье стоеросо-
вое, все огрызаются, после драки кулаками машут, мне
казалось, охватила тогда всех наших солдатиков каким-
то безмерным легкомыслием. Мы в те дни действитель-
но, насколько я помню, перестали воспринимать смерть
всерьез, и хоть потери у нас и тогда были, конечно, но
вот это всеобщее чувство нашей Победы, мне кажется,
не давало тогда как-то всерьез относиться к ценности сво-
ей жизни и возможности с нею расстаться, тем более что
эта упрямая фашистская группировка, которую мы тогда
всеми своими огневыми средствами вбивали в землю,
по донесениям наших разведчиков, таяла прямо-таки на
глазах и, казалось, вот-вот должна была исчезнуть окон-
чательно. Да и так подумать, что же там какая-то диви-
зия неполного, разумеется, уже состава, наверняка и с
нехваткой боеприпасов и всякого ихнего снаряжения, мог-
ла бы сделать против нашей победоносной целой армии?
Сдаваться им, баранам, надо было бы поскорей, как мы
им уже сто раз и по радио, и в листовках предлагали, а
они все чего-то там в бутылку лезут, когда их страна уже
давно капитулировала!
Да плевали мы на их сопротивление! Все равно нику-
да не денутся, сдадутся, как миленькие когда-нибудь, как
и вся остальная фашистская верхушка, смельчаки какие
нашлись!
И вот однажды послали меня прямо с передовой в штаб
полка с пакетом, вроде с донесением, значит. Как сейчас
помню, трое нас тогда пошло. Не потому, конечно, что па-
кет такой тяжелый — одному не донести, просто у этих двух
солдатиков тоже какие-то вопросы к штабному начальству
тогда возникли, по хозяйственной, кажется, части, не по-
мню уже. Помнится, поднялись мы втроем и пошли от-
крыто через поле, хоть и простреливалось оно, между про-
чим. Однако, как я уже говорил, это чувство Великой По-
беды, которое всех нас тогда словно поднимало над греш-
ной землей, порождало ну вроде как презрение к смерти,
которая на войне всегда над людьми летает и в кого-то то
и дело, к несчастью, попадает. Но как-то не верилось нам
тогда, что и в Победителя она, проклятая, может угодить.
Куда ей, дуре косой, до нас дотянуться!
Прошли мы, помнится, так же открыто, наверное, с пол-
километра и вдруг солдатик, что слева от меня шел, спот-
кнулся и молча упал лицом вниз. Мы оба, конечно, к нему…
Глядь, а он уже мертвый — случайная пуля либо фашист-
ский снайпер, шкура недобитая, попал ему откуда-то пря-
мо в голову, мы и выстрела-то не слыхали.
Глянули только, что все уже, накрыли беднягу его же
шинелкой и снова двинули к штабу полка, нисколько не
пригибаясь, как и шли. Идем и кроем этого неизвестного
фашистского гада на все корки, мол попадись ты нам,
шкура барабанная, на мелкие куски порвем, а сами прем
вперед открыто. Так и до самого штаба полка дошли, не
пригнувшись не разу и не боялись, что этот подлец и в
нас может угодить.
— Совсем не боялись пулю по дороге словить? — расте-
рянно спросил я тогда. Старенький батя только усмех-
нулся:
— Мы Победителями были в то время, какую войну вы-
играли! Да чтобы Победителям еще пулям кланяться,
перед какой-то шкурой гнуться? Не дождетесь!!!
Отец помолчал немного:
— Я еще, помню, когда командиру нашего полка доло-
жил о случившемся, так он только хмуро головой пока-
чал и тут же послал отделение автоматчиков ликвидиро-
вать этого проклятого стрельца, который нашего солда-
тика уже после войны, считай, жизни лишил, а нам дво-
им только и сказал в упрек, что, мол, очень уж легко ста-
ли вы, заразы, к своей жизни относиться, ремня бы вам
хорошего по заднице надо за вашу наглость. А больше
ни слова не сказал, вздохнул только… Видать и сам чув-
ствовал себя Победителем…
Да притом мы вскорости после того случая эту чертову
группировку немецкую полностью расколошматили…
Сейчас вот вспоминаешь все эти старые наши воен-
ные дела — поневоле вздрогнешь. А тогда, после капиту-
ляции Германии, когда такую войну выиграли, страха у
нас, по-моему, ни у кого уже не было. Победители страха
не знают и гнуться их ни перед кем не заставишь. Пусть
другие, которые воевать не умеют, гнутся!
Игорь Дядченко
1976 — 2023 гг.