Приморский парк в ноябре
Никого не кружат карусели
И ларьки закрыты на замки —
Стаей птиц куда-то улетели
Летних дней разгульные деньки.
Не влекут к себе аттракционы
Заводной динамикой огней.
Не взлетают ввысь традиционно
Пассажиры местных «кораблей».
На ветвях качаются кормушки,
Бродит пудель, листья теребя,
Кормят белок добрые старушки…
Вот и все забавы ноября.
Совпадает осень настроеньем
И понятней этим, и родней.
Летних дней былое наважденье
На цветной осталось стороне.
Окунусь в предзимнее бесцветье,
В тишину, безлюдье, холода.
Голых веток ветреные сети
Мне дороже летних иногда.
* * *
По вернисажу бродят знатоки,
Оценивая вдумчиво картины.
Присущи им степенные шаги,
На лицах тень критической тоски,
Но явное приятие рутины.
Похоже у писателей, когда
Коллеги замечают недочёты.
И стоит приложить чуть-чуть труда,
И станут «лопухи и лебеда»
Основой сочинительского взлёта.
Привычно мастерам в любой среде —
От сборщика комода до поэта —
Помочь коллеге двигаться к мечте,
На промах намекнув по доброте.
И… оказаться в недругах за это.
* * *
Экскаватором рушат прошлое…
Насаждают стеклянное, пошлое.
Вне гармонии, вне истории —
Чужеродные территории.
На спектакль современный похожие,
Где вся классика переложена,
Переставлена с ног на голову.
Мысли побоку, тело голое —
Эпатируют. Кто-то сценами,
Кто — домами, вернее — стенами.
Заблудилось моё восприятие —
Что важнее? Какие понятия?
Эпатаж, что взрывает сознание,
Или классика созидания?
* * *
А мне не привыкается к разгулу
Толпы людской,
К вползающему в город наш аулу,
Среде другой;
К чванливой «кукурузине» Газпрома
И в Летний Сад
Я больше не хожу — там незнакомый
Штакетный ряд.
На Марсовом обсижены газоны
Шальной толпой —
У вечного огня в зелёной зоне —
Едят гурьбой.
Лужайка у Казанского собора
Теряет цвет —
Там тоже многолюдье с перебором —
Запретов нет.
Как сохранить истории крупицы,
Не дать сожрать
Тому, кто опрометчиво стремится
Лишь потреблять.
* * *
Небо — сквозь узор сосны,
Речка Калга под скалой.
Обрастают явью сны,
Что приснились мне весной.
Снова яростный поток
Рвёт из рук моих весло,
Носит лодку, как листок,
Водным вяжется узлом.
По невидимым камням
Вправо-влево, сверху-вниз
Волны плещут на меня —
Речки каверзный каприз.
Не ослабить водных пут,
Не стреножить их гульбы:
Непредвиденный маршрут
Для байдарочной судьбы…
* * *
Пока авто по набережной мчится,
Пролистываю улицы-страницы,
Дома читаю ненасытным взглядом,
И храмы вдалеке, и скверы рядом,
Ступени, балюстрады и фронтоны
Рассматриваю с жадностью вороны.
А чаек крик сегодня не отчаян —
Он радостью своей необычаен.
Сверкает солнце искренне на шпиле,
Знать, благосклонность городская
в силе.
Нет, не таит мой Петербург обиды
За те пейзажи, где иные виды,
Что мною беспрепятственно владели
Недолгих, бесконечных две недели…
Июльской соблазнённая погодой,
Я изменяла городу с природой.
Тучи
А по небу плыли не звери, не рыбы,
А тёмного цвета тревожные глыбы.
Печально тянулись они вереницей
На синей раскрытой небесной странице.
И не было чаек, и солнца не стало.
С песчаного берега, будто из зала,
Следила я молча за мрачным парадом.
А глыбы тянулись фактически рядом.
Они надвигались, взрывая фатально
Всё то,
что привычно казалось нормальным,
И мирное небо открылось с изнанки —
Ползут вереницей небесные танки.
Память
С.С.
Уже в былом река у леса —
В байдарке я не поплыву,
Нет никакого интереса
К походным будням наяву.
Живу теперь совсем иначе,
И новых дней пошёл отсчёт…
И только память вдруг заплачет,
Мысль оторвётся от забот,
И — снова там — где ждут пороги
С коварной каменной грядой,
Где голос твой командно-строгий
Взлетает птицей над водой.
* * *
Мне кажется старой — в косынке зелёной
Берёза — на фоне торжественном клёна.
Она не окрасилась в золото ровно,
А сгорбилась в зелени
выцветшей скромно
Задумчивой тенью ушедшего лета.
Как будто на пенсии прима балета.
А клён — меценатом осеннего действа,
Противником всякого рода плебейства —
Стряхнёт с тонкой ветки большую ворону
И кинет берёзе на блёклую крону.
Как будто бы брошь из живого гагата.
Лови, балерина, презент мецената.
2024 г.
Дочка отметила тридцатилетие.
Сыну чуть больше — уже тридцать пять.
Взрослые люди.
Подумаешь: дети ли?
Я ли родная им строгая мать?
Я ли следила у них за уроками,
К жизни в труде приучая с трудом?
Прежде казалось,
общались помногу мы,
Только теперь поняла: не о том.
Выросли, вырвались.
Счастье — наградою,
Если сложилась удачно судьба.
Хочется в путь? Понимаю, так надо им:
Жизнь — перемены, движенье, борьба.
Дочка отметила тридцатилетие.
Сыну чуть больше — уже тридцать пять.
Время идёт. С удивленьем заметила:
Я им подруга скорее, чем мать.