Муравейник
— Папа! — сказал я. — Мы сейчас пойдем смотреть на муравейник…
— Во-первых…- Папа выпрямился и положил пилу-ножовку на старую табуретку. — Во-первых, скажи мне, мил человек, кто это «мы»? А, во-вторых, далеко ли пойдете?
Когда мой папа веселый, когда у него дело ладится, он меня так называет красиво — мил человек.
— Там… ребята… — сказал я и повел папу за руку к калитке.
Под осиной с дрожащими листочками меня уже ждали друзья: Егор, его братик Глеб и его сестренка Полина — девочка с кудряшками; она всегда мне улыбается.
— Это — мы! — сказал я папе.
— Ты, Егор, ведешь ребят к муравейнику? И далеко ли?..
— За самым крайним домом, где дядя Андрей живет… Вы не бойтесь, дядя Витя, я за малышней присмотрю.
— Ему целых десять лет!
— Да я знаю, Ваня, конечно, Егор большой уже. Ну, топайте… Недолго только, ладно?
— Ладно! — громко ответили мы и побежали, подпрыгивая, за Егором.
Там, где дорога гнулась у сада дяди Андрея, Егор остановил нас и сказал:
— Посмотрите, хвостики, вокруг… Видите, муравейник?
— Нет муравейника! — тряхнула кудрявой головой Полина. И добавила: — И не было никогда!
— Может, у забора?.. — неуверенно предположил Глеб.
— В канаве, у забора?..
— Молодец, Ваня! Почти угадал. Только не в канаве, там сыро всегда после дождя, а на бугорке… Вон за теми кустиками травы с желтыми цветочками, донником она называется.
— Да я и сам не сразу увидел, — признался Егор, когда мы подошли к муравейнику. — Мне дедушка Дима показал его, когда шли в лес.
Муравейник был очень большой — широкий внизу и узкий вверху. Он был выше меня. А разглядеть издалека в доннике его непросто.
— Конечно, увидеть муравейник с дороги трудно, потому что он — видите? — построен из старых сосновых иголок. Смотрите, муравьишки вверх тащат хвоинки, иголочки эти, видно, решили выше сделать свой дом.
— А зимой муравьишкам не очень холодно? — спросила Полина.
— Им совсем не холодно! Они зимуют в тепле. Любой мороз им нипочем в нижнем, подземном, этаже. А этот большойбольшой купол — верхний этаж. Летний дом мурашей.
— Ладно, — сказал Егор, помолчав. — Посмотрели? Полюбовались? А теперь потопаем к песчаному обрывчику, там стоит совсем другой муравьиный дом.
— А где же тут желтые иголки? — удивился Глеб, когда мы прибежали к обрыву.- Нет иголок…
— Нет, — подтвердила Полина.
— Я сказал же, что это совсем другой дом, а голый он потому, что построен из песка, и песчинок маленьких, понятно?
— А почему же он не рассыпается? Он же такой огромный.
— А мураши строили его из сырого песка, после дождика, а потом песок так прожарился на солнце, что домик из песка стал крепким-крепким!
Муравьи выбегали из своих норок, спешили вниз по склону, а навстречу им бежали другие, они тащили какие-то палочки, комочки, паутинки…
Хорошо, что Егор с нами; он столько знает про деревья, про лесных птиц, про рыб и муравьев! Он после обеда и вечером сидит в дедушкином кресле на веранде и читает книжки с цветными картинками и часто объясняет Глебу и Поле непонятное.
— Егор! — улыбается Полина. — А из чего еще делают себе домики муравьи? Может, из камешков?
— Из камешков они ничего не строят. Из травинок, из сухих листьев… А еще у них бывает дом в старом пне.
— Так не бывает, — говорю я. — Он — твердый.
— Бывает, карапузы… Муравьи находят старый пень, трухлявый изнутри, заползают под него и делают себе ходы, комнатки, закрома для еды. А сверху у них — деревянная крыша, она от дождя их спасает, от снега, и они не дырявят ее, они же умные! Вот и у них есть летний дом — пень!
— Откуда ты это знаешь?
— Из книги. Учитесь читать. Я вам скажу, где и про что написано. Поняли, хвостики? Ну что, пора домой?
— А я все буквы знаю! — говорит мне Полина.
— И я, — говорит Глеб. — Все…
Как же мне придумать для мамы и папы рассказ о дружных маленьких-маленьких муравьишках, которые умеют строить себе большой-большой дом?
Поляна
— Пляшут зайцы при луне! Пляшут, пляшут, пляшут!.. Полина кружилась на веранде, закутавшись в большой бабушкин платок, и смеялась.
Глеб смотрел на кактус в горшке и трогал пальцем иголки.
Егор лежал на черном диване и читал книгу.
— А как они пляшут? — спросил я. — И когда?.. Зимой или летом?
— Они пляшут и зимой, и летом! Они пляшут весело! Я все понял: зайцы собираются и веселятся на нашей лесной поляне; я видел там поваленные белые грибочки, и трава там истоптана.
Лесная поляна — это место, где лесные звери собираются для дружбы.
— Зайцы пляшут при луне! Зайцы пляшут при луне!..
Полинка кружилась и смеялась.
— А лисята?.. А лисята, Егор?
— А лисята… не знаю, — сказал Егор и зевнул.
— А волки?..
— А волки собираются на поляне, целуются, а потом вместе воют и смотрят на луну.
— Ты — обманщик! — сказала Полина. — Как же они целуются?! У них же зубы острые!
— Да я сам видел… — сказал Егор и закрыл лицо книгой.
Русак
Дачный участок у дяди Феди под самой горой. На горе — сосны, березы, заросли малины. А крутой склон — песчаный. Здесь когда-то был карьер — добывали песок. А потом пустая низина заполнилась водой, заросла камышом и бурьяном.
Позже, как часто и бывает, заросла низина березняком. Дяде Феде достался кус земли как раз под обрывом. Он постепенно облегчил землю, соорудив канаву, отвел воду, засыпал ямищу галькой и песком, поставил домик, а потом посадил сирень, черемуху, барбарис. Уже в мае — его участок в цвету. А ближе к осени все удивляются барбарису: деревце это окрашивает свои листочки в вишневый цвет и, начиная с августа, будто букет цветов украшает простенький зеленый лужочек. А прямо у забора он насыпал недавно две пышные грядки и засеял их морковкой.
«Вот будет в конце лета радость для моей горожанки Анечки!» — думал дядя Федя, сидя на крылечке и посматривая на виражи ласточек. Веселые птицы обосновались на песчаном срезе крутого обрыва и целые дни «стригли» воздух крыльями — носились в поисках корма для своих деток — птенцов.
Сидел дядя Федя как-то, по своему обыкновению, на крылечке и читал толстую книгу. Анечка, оставив в городе своих умных родителей, примостилась рядом с ним и кормила розового пластмассового зайца самой что ни на есть настоящей морковкой… И вот тут-то с косогора кубарем скатился серый комок, а за ним рыжим лучом — лиса!..
Зайчик влетел через дырку в заборе на середину лужка — и замер. Лиса тоже на мгновение остановилась — только за сеткой забора. Увидев людей, лиса остолбенела. Дядя Федя и Аня замерли, чтобы не напугать зайчонка. А шубка его ,надо сказать, была уже летней, русой — как и положено зайцу-русаку! Кое-где светло-серые полоски перемежались темно-русыми. Не очень нарядно, если скакать на конкурс красоты. Но, может, в лесу и так хорошо. Сами подумайте — ласточки щебечут, сороки стрекочут, дикий жасмин зацвел, зайчихи по опушкам в серых шубках носятся…
И вот, вот-вот… круто развернувшись, лиса, как яркий вертолет, мигом взлетела на обрыв. С зайца тоже оторопь сошла — он бросился наутек.
«Как жаль, что я не поймала Русака», — подумала Аня.
— Что ты, что ты, — как будто прочитал ее мысли дядя Федя.
— Русак без свободы — кролик какой-то, а не вольный заяц…
Все лето Аня с дядей Федей ждали Русака. Морковку около дырки в заборе оставляли. Дядя Федя сказал, что до самого отъезда не будет заделывать лаз, по которому Анечка проникала самым коротким путем на земляничную поляну на обрыве.
А перед отъездом Аня оставила в старой большой корзинке пяток морковок и… Русак пришел поздней осенью вместе с двумя зайчатами. Они сидели в корзинке, ели морковку и усики у них смешно шевелились.
Не верите?! А зря.
Ведь так все и было.
Светлана Вьюгина