Этой осенью меня не посетила осенняя депрессия. Наверное, потому, что у меня не было лета — летние месяцы были холодными и невыразительными, пролетели быстро, вот мое подсознание и не переживает утрату того, чего и не было. Однажды моя подруга детства, которая сейчас живет в Израиле, сказала так: «Наша зима — это как ваше плохое лето». Теперь каждое неудавшееся лето у меня называется израильской зимой, а что с нее возьмешь, с зимы, тут и рефлексировать нечего. Поэтому для меня в этот раз израильская зима плавно переходит в зиму прибалтийскую, со всеми ее атрибутами: запахом корицы и гвоздики, свечками в темный вечер, натопленным камином, теплой одеждой, Рождеством и Новым годом. И замедлением темпа жизни, и мыслями, которые приходят сами, я их не зову …
А еще этим не то летом, не то зимой, появилось и не ушло чувство тревоги. Это уже не от погоды зависит, и не от меня, это пришло оттуда, где накапливаются «общепланетарные» эмоции. Мы все с вами в этом участвуем, вместе создаем это «хранилище». Просто не всегда об этом задумываемся. «Из пространства, забытого светом…» — так сказал поэт, правда, по другому поводу. Но мне именно так оно и представляется — место, где в темноте, каким- то образом и кем-то систематизированные хранятся мысли и эмоции человечества. Думаю, что этот «архив» со временем пересматривается и что-то отправляется в дальнее хранилище под названием «Забвение», что-то остается поближе, под рукой, чтобы достать в нужный момент… Как книги с полки, как архивные документы. Вот сейчас явно переполняется полка (а может быть, гигантский стеллаж) с мыслями и эмоциями о том, что происходит в Европе, что будет дальше, почему вдруг кто-то решил, что ему будет лучше и комфортнее жить именно в Германии, Швеции, Франции (можно и в Латвии какое-то время перетерпеть), а не оставаться у себя дома, и там жить и работать, растить детей и почитать могилы предков. Да, война сгоняет людей с мест, тут самыми уязвимыми являются женщины, дети, старики, а также разный хворый и немощный люд. Но это совсем другое, а телевизор показывает нам толпы по-голливудски красивых молодых арабских мужчин, которые красивыми остались, даже преодолев опасный путь морем и прошагав пешком пол-Европы. И вот они пришли в Европу, и теперь почему-то хотят жить в комфорте и не работать, а еще хотят, чтобы мы, население европейских стран, все это им оплатили, и, кроме того, чтобы мы этот комфорт им создали — убрали, помыли полы, постирали, подмели улицы, поесть приготовили, ну и к столу чтобы пригласили. А я почему-то подумала: какие мы стеснительные и наивные — нам и не пришло в голову собраться и пойти-поехать в красивые и теплые места: Бали, Таиланд, Майами, Доминикану — и прочий «земной рай», и сказать: я хочу жить здесь, а то что-то у нас сыровато и холодновато. Хочу и буду. А уж вы позаботьтесь, чтобы мне было здесь хорошо. Не догадались мы, а теперь уже поздно, идея не будет оригинальной, наверное, фокус не получится.
Многие жители Восточной Европы тоже покинули свои дома, но они уехали в более богатые страны в поисках работы. Они привезли туда свое ненужное в благополучной Европе образование, упрятали его куда подальше, и стали работать горничными, уборщицами, грузчиками, посудомойщиками и прочими различными способами «выносили горшки» за сытой Европой. Они работали и содержали оставленные на востоке Европы семьи. Без них росли дети и уже рождались внуки. Некоторые перетащили туда и семьи, а много семей распалось, разломалось по живому, каждый случай был индивидуален. И все эти люди считали себя людьми «в пути», «путниками», то есть дом и родные места у них четко были обозначены как место, куда они мечтают вернуться. Однажды мне немного приоткрыла душу женщина, которая тяжело работала в Лондоне, чтобы здесь могли выжить ее дочка и пенсионерка мама: «Вот иду по городу, вижу: в небе самолет летит в восточном направлении — я сразу думаю, что он летит ко мне домой, к маме и доченьке, вот стою и плачу прямо в лондонской толпе».
В каждом случае тяжело, очень тяжело людям, когда приходится покидать свой дом. Наверное, мало таких, которые делают это с легкостью, все-таки, наверное, даже баклажанно-лиловые, тонкие и высоченные эфиопы, наводнившие Париж, — и те обязательно тоскуют о своих пальмах и жаркой Африке.
Я не хочу никого обидеть. Спасибо родителям, это они привили мне, скорее всего, бессознательно, по убеждениям, эту христиански-интеллигентскую боязнь причинить обиду. Но нам, людям с такой «прививкой», приходится жить в обществе, где обижать не боятся. Потому что люди утрачивают понятие христианского милосердия, чувство сострадания теряют, перестают жалеть себя и своих близких. Гигантские стеллажи моего гипотетического «хранилища эмоций» переполнены чувствами обиды и бессилия, очень мало чувства сострадания, оно не может их уравновесить, чтобы не рухнули стеллажи, чтобы не произошла беда.
Я не люблю говорить о себе, я сто раз не права с точки зрения психологов, потому что меня не переполняет чувство любви и восторга по отношению к «себе, любимой». Я обыкновенная, даже местами слишком обыкновенная, не очень умная, не очень красивая, не очень удачливая. Какая есть. Я уже не стану другой, мне поздно себя менять. Да и незачем, а еще и просто невозможно. Но, несмотря на все это, бог мне помогает, хранит меня, при рождении назначил мне очень ответственного ангела хранителя, за что я бесконечно ему благодарна. Каждое свое обращение к Богу я начинаю словами: Спасибо за все, что Ты мне даешь. А главное — за то, что у меня хватает сил справиться со ВСЕМ, что Ты мне даешь. И вера в то, что эта помощь и поддержка будет у меня всегда, помогает мне жить. Дает силу много работать.Я люблю свою работу переводчика, но иногда работы бывает слишком много, и я устаю, но боюсь обидеть и спугнуть работу, и никогда не ропщу. Дает силу помогать тем из близких, кому нужна моя помощь. Дает способность отличать хорошее от маскирующегося плохого и дает дар речи и силу сопротивляться этому плохому.
Одним из основных моментов моей жизни, за которые я ежедневно благодарю Бога и ангела-хранителя, это моя любимая часть работы — переводы духовной православной литературы, работа, которая со мной уже четвертый год, уже завершается перевод четвертой книги. Я очень часто задаю себе вопрос: в этой спешке и суете жизни, разве удалось бы мне когда-нибудь притормозить и взять в руки книги про Серафима Саровского, про Силуана Афонского? Отвечаю честно — сама с собой не лукавлю: скорее всего, нет. Поэтому благодарю Тебя, Господи, и мой ангел-хранитель, эту удачу своей жизни я воспринимаю тоже как Ваш дар свыше.
Во многом благодаря этим книгам и работе над их переводом мне легче жить в мире, живущем под гнетом «перегруженных стеллажей» с негативными эмоциями, слезами и горем. Переводчик — это странная работа. Никто так внимательно не читает ни один текст, как это делает переводчик в процессе работы. Я много раз сталкивалась с тем, что даже серьезный официальный документ, прочитанный ранее многими людьми, может содержать ошибку, а я, перебирая каждое слово и прикасаясь к нему с целью его обработать, эту ошибку вижу. То есть, это я о том, что в тексте прикасаюсь к каждому слову, поэтому тексты переведенных книг мною и моей коллегой прочувствованы не так, как при простом прочтении, мы ЧУВСТВУЕМ КАЖДОЕ СЛОВО. И, даже того не замечая, через какое-то время понимаем, какой след оставлен в наших душах. Словно книги о святых старцах — это бисерная вышивка, а мы каждую бисеринку пропустили через свои руки и сознание. Помогает. Помогает понять, прочувствовать, принять и даже смириться с тем, что происходит. Коли уж изменить мы ничего не в силах в этом мире. Но нам в нем жить, поэтому нужно и понимать и принимать все, что уже случилось и еще случится. И глобально, и просто рядом, обыденно. Поэтому так дорог и бесценен опыт и дух таких книг, поэтому нужно их читать, поэтому следует благодарить тех, кто издает такие книги. В моем случае я благодарю Общество памяти Игумении Таисии из Петербурга.
Сила духовности, которую несут нам издаваемые Обществом книги, состоит в том, что через них мы учимся понимать, что ради спасения в том числе и наших душ старцы-подвижники совершали свой подвиг. Есть обывательское упрощенное мнение, что в жизни достаточно просто считать себя неплохим человеком, нужно только не причинять зла окружающему миру, и в мыслях в том числе. И тогда зачтется, Бог простит, если что не так. А ведь гораздо важнее уметь любить мир, и в частности человека, не только когда он беленький, чистенький и благополучный, а болеть душой за всех: заблудших, неправильных, трудных, больных. Очень важно не быть равнодушным: «…Бойтесь равнодушных, это с их молчаливого согласия совершаются предательства и убийства». Я прочитала эти слова Б. Ясенского очень давно, в далекой молодости, с тех пор эта фраза меня сопровождает: «Не бойтесь врагов своих, в худшем случае они могут вас убить, не бойтесь друзей своих — в худшем случае они могут вас предать. БОЙТЕСЬ РАВНОДУШНЫХ». Бойтесь равнодушных… бойтесь равнодушных… бойтесь равнодушных… — слышу я эхо этих слов, и поэтому боюсь сама стать равнодушной, а еще благодарю людей, которые жизнь свою посвящают тому, чтобы уберечь нас от этой «проказы души» — равнодушия, которые постоянно заботятся о сохранении истинных ценностей любой религии — чистоте духовных помыслов. Чтобы мы не перегружали тяжелыми и неправедными мыслями «стеллажи» вселенского разума, это ведь получается наша общая тяжелая ноша. Берегите себя, люди, умейте быть благодарными и неравнодушными, прошу вас!!!
Регина Шмелева, переводчик
г. Рига