Белая бабочка вьется над спелой травой,
То припадая к ней, то на травинке качаясь.
Что здесь бывает морозною долгой зимой,
Ей не знакомо. С зимою она не встречалась.
Белая бабочка – лета палящего бег,
Парусом белым трепещет
в колышущем поле.
Ей не приходится видеть, как падает снег,
Вот бы тогда поиграла снежинками вволю.
Белая бабочка – свечка – вечерняя тишь.
Меркнет вдали, в темноту упорхнув,
угасает.
Так и уходит ее быстротечная жизнь.
Скоро зима. Но об этом она не узнает.
* * *
Уж не слышно полета шмеля,
И кузнечик в траве не стрекочет.
Пожелтевшие дни октября
Догорают. Длинней стали ночи.
Листьев всполохи – словно костры,
От которых никак не согреться.
А еще в этой осени ты.
Никуда от тебя мне не деться.
С той поры, сколько пало листвы,
И сгорело в осенних закатах.
Но, как прежде, свежи и чисты
Дни, куда нет дороги обратной.
Их уже не вернуть. И пускай.
Эта осень устроит нас тоже.
…На тебя я взглянул невзначай.
Ты, как будто бы стала моложе.
* * *
Скользила бледная луна
По небосклону в мире звездном.
И воздух был пьяней вина –
Осенней спелостью был воздух.
Пустынный берег, гор тиски,
Блеск гальки мытой-перемытой
И первобытный зов тоски, –
Им тоже воздух был пропитан.
И было взгляд не оторвать
От волн, от берега и камня.
И время устремлялось вспять,
Маня в глубины жуткой тайной.
И море дыбилось стеной,
И шумом брызг рукоплескало.
Мне открывался мир земной
В его таинственном начале.
Владимир Васильев